От аэропорта до резиденции наследника мы доезжаем за десять минут, двигаясь по ухоженной пальмовой аллее.

Наконец, мы ныряем в арку, въезд за которую строго запрещен «простым смертным», и тормозим у величественного здания, созданного в традиционном арабском стиле: песчаный фасад, украшенный многоярусными переплетающимися арками; в глаза бросается игра солнечного света на золотых узорах, покрывающих центральный купол дворца. Прилегающая территория тонет в благоухающем аромате цветов и аккуратных фонтанах. В тени размашистых пальм то и дело вальяжно расхаживают павлины, раскрывая свои изумрудно-синие хвосты густым веером.

Все это окончательно переносит меня из атмосферы шумного мегаполиса в хорошо мне знакомую «восточную сказку».

Я надеюсь, Амиран не заставит меня ходить в парандже.

Но зря я рассчитывала на такой милосердный подарок — как только приходит время выходить из машины и передвигаться в сопровождении управляющей дома, мне с приветственным кивком вручают новое мешковатое одеяние пыльно-голубого цвета.

— Встречаемся на этом месте ровно через час. Рада проводит тебя в комнату, — Амиран прощается со мной на террасе, передавая меня под опеку домоправительницы. Женщина сопровождает меня в женскую половину дома и гостевую спальню.

С дороги мы оба нуждаемся в освежающем душе, и, приняв его, я с удивлением замечаю, что мои вещи еще не доставлены из аэропорта или машины. Черт, даже тушью и блеском для губ не подкраситься. Может тогда у него не возникнет желания меня целовать через слой помады.

Ловлю себя на странном желании хорошо выглядеть в глазах эмира…ладно, хотя бы волосы чистые.

Вновь влезаю в костюм для тренировок, завязываю под горлом паранджу, не удосужившись покрыть голову капюшоном, и выхожу из комнаты и в сопровождении учтивой Рады — без неё я бы давно заблудилась в многочисленных коридорах дворца.

Спускаясь вниз по лестнице, замечаю нечто действительно странное. Сначала я вижу спину Амирана. Тугие мышцы подчеркнуты белой футболкой с коротким рукавом, сочетаемой с такого же цвета джинсами и серым ремнем в тон глаз. А потом мое внимание переключается на руку мужчины. Его кисть размеренно и плавно скользит по макушке дикого животного, что довольно и низко мурлычет, наслаждаясь снисходительной лаской хозяина.

Это пума? Черт возьми, я уверена в том, что да.

Хоть она и в два раза меньше стандартной. Но на месячную кроху уже непохожа. С тех пор, как Сэви исполнилось три месяца, держать ее вот так в доме — опасно. Поэтому подобная картина поражает даже меня.

— Ты профессиональный укротитель кошачьих? — обращаюсь к Амирану, когда он поворачивается ко мне, по-прежнему почесывая пуму за острым ушком.

Конечно, в детстве, я видела, как нечто подобное отец вытворяет со своим белым тигром Кудрой — он мог спокойно гладить его, когда тот был сыт, но исключительно в специально отведенном для этого месте, а не вот так на террасе для завтрака. Словно это не молодая и хищная пума, а большой и домашний котенок.

Я в последний раз играла с Сэви дома, когда она была крошечным тигренком, который точно не попытается выцарапать мне глаза. Да, Сэви меня очень любит и признает, но все-таки она хищница. Однажды, я слишком сильно заигралась с ней и спровоцировала на агрессию. На память об этом событии она оставила мне заметный шрам на коленке.

Пума Амирана обладательница необычного светло-серого окраса с вкраплениями белого и огромными жемчужными глазами. Добрыми и довольными, но не лишенные диких огоньков, присущими всем хищникам.

— Он живет прямо дома? — засыпаю вопросами я, чувствуя на себе внимательный взгляд пумы.

— Это она, Афра. Да. Имеет полное право спокойно гулять на территории всего дома, но только со мной и смотрителями, — поясняет Амиран. — У этой малышки есть серьезные хронические заболевания. Ей уже два года и больше она не вырастет. В дикой природе Афра бы давно погибла, — пума прищуривает веки от удовольствия, ощущая покровительственную ладонь своего хозяина. И будто слегка кивает, подтверждая его слова. — Не бойся. Можешь погладить, — я бы хотела, но Афра кидает на меня ревностный взгляд, слегка ощетинившись, от чего мое сердце мгновенно падает в пятки.

— У тебя мания на пум и тигров?

— Ты даже не представляешь масштаб моей любви к этим животным, — глухо отвечает Амиран. — Они умные, гибкие, быстрые, потрясающие. А теперь пойдем, Алисия, — Афравдруг подходит ко мне, и едва прикасаясь носом к колену, начинает с интересом обнюхивать.

Я замираю на месте, не зная, чего ожидать. Она не выглядит устрашающей и опасной и все же ее утробный рык где-то в районе моих ног вновь переводит мое сердце на ритм рваного танго.

— Она тебя одобрила, — делает вывод Амиран, передавая Афру во внимание подоспевшего кипера(от англ. keeper, рабочий по уходу за животным).

— Прошу, — аль-Мактум кивает в сторону широкой лестницы, которая ведет в ландшафтную зону резиденции с выходом к заливу.

Как только мы спускаемся вниз с террасы, моему вниманию предстает небольшой паркинг из мотоциклов. Странно, что они стоят здесь. Хотя территория резиденции настолько огромна, что по ней наверняка не всегда хочется передвигаться пешком.

— Прокатить? — низким и вкрадчивым баритоном интересуется Амиран, замечая мой взгляд, прикованный к навороченным байкам.

— О нет, — слишком усердно мотаю головой из стороны в сторону. — Я жутко боюсь скорости. Я в детстве с велосипеда упала и сломала руку, — вспоминаю тот кошмарный день. Адреналин я люблю, но что касается быстрой езды на столь незащищенной машине — у меня настоящая фобия. — Со мной, что только не случалось до десяти лет. В общем, я никогда не сяду на предмет, у которого меньше четырех колес.

— Никогда не говори «никогда», Лиса, — на секунду, мне кажется, что Амиран вот-вот вновь возьмет меня на руки и насильно посадит на байк.

Инстинктивно отпрыгиваю в сторону, пытаясь избежать встречи со своим жутким страхом.

— Амиран. Не надо, — он сдержанно улыбается, исподлобья наблюдая за моей бурной реакцией. — И завязывайте с привычкой носить меня на руках, ваше величество, — ехидно перевожу тему я, слегка подкалывая его пафосным обращением.

— В супружеской жизни этот навык может оказаться полезным. Каждую ночь, — произносит Амиран, не разрывая со мной зрительного контакта, пока мы идем вдоль асфальтированной дороги.

Каждый сантиметр моего тела обдает необъяснимым жаром, когда до меня доходит, что он имеет в виду. Воображение почему-то рисует весьма горячую картинку. Боюсь представить, где я могла ее видеть. Наверное, только в порно, потому что у нас с Нейтом было не так много времени для экспериментов и копирования поз камасутры. Черт, почему я об этом думаю?

Ответ прост: Амиран аль-Мактум сексуален, грешен, наверняка очень искушен и опытен. И ни одна женщина, у которой все в порядке с ориентацией, не может не чувствовать эти флюиды силы, власти, манящей порочности, исходящие от него.