Самый ранний братский орден был основан в Багдаде Абд аль-Кадиром аль-Джилани (ум. 1166). Известный под названием кадириты, на сегодняшний день это самый большой орден, насчитывающий множество приверженцев от Алжира до Явы. Орден ар-Рифаи, названный в честь Ахмада ар-Рифаи (ум. 1175), известен благодаря таким странным подвигам своих членов, как, например, глотание тлеющих углей или бескровное протыкание тела кинжалами. Еще один популярный орден — мавлави, или танцующие дервиши, — был основан персом Джалал ад-Дином ар-Руми, жившим в Анатолии вплоть до самой своей смерти в 1173 г. Этот орден известен благодаря музыке и песням, написанным его основателем, которые считаются очень изысканными и нежными. К числу приверженцев более позднего ордена сануси, действовавшего в Ливии, относились и члены королевской семьи. Свое название он получил в честь алжирского шейха, основавшего его в 1837 г., и наряду с религиозными его члены преследуют также военные и политические цели. Развязанная им в Ливии война против итальянцев внесла значительный вклад в дело освобождения страны.

Помимо других нововведений суфиям якобы принадлежит использование четок, позаимствованных ими у христиан, хотя сам этот предмет берет свое начало в индуизме. Через крестоносцев четки проделали путь в Европу и до сих пор имеют ритуальное применение у католиков. Культ святых — еще одно нововведение, которым ислам обязан суфизму. Возникнув в их узком кругу, позднее он распространился за его пределы и превратился в своего рода мостик между простыми смертными и бессмертным Аллахом. Основатели орденов, шейхи и прочие праведники и чудотворцы, канонизировались самими верующими. Даже женщинам и тем не было отказано в праве называться «друзьями Аллаха». Наиболее ранним примером является судьба Рабийи аль-Адавийи из Басры (717—801). В юности она была продана в рабство, однако позднее отпущена на волю своим хозяином, который заметил, что во время молитвы от нее исходит сияние. Рабийя дала обет безбрачия и аскетизма, посвятив жизнь передаче своего духовного опыта кружку последователей, призывая их всегда и во всем полагаться на милость Аллаха. В ответ на вопрос, ненавидит ли он шайтана, Рабийя ответила, что ее любовь к Аллаху столь велика, что наполняет без остатка все ее сердце, не оставляя в нем места ненависти.

Своим примирением с ортодоксальным исламом суфизм во многом обязан аль-Газали из Туса. Аль-Газали — один из самых интересных и благородных теологов, причем не только ислама, но и религии вообще. Свою карьеру он начал как интеллектуал, преподаватель в медресе аль-Низамийя в Багдаде, которое основал уже упоминавшийся выше Низам аль-Мульк. В медресе ученики постигали основы суннизма, и оно послужило прообразом для многих других духовных учебных заведений Ближнего Востока. Увы, аль-Газали не нашел ответов на свои вопросы и потому обратился к суфизму, затем к скептицизму. В конечном итоге, ощущая физическую и духовную опустошенность, он стал странствующим дервишем и в течение двенадцати лет скитался по разным землям в поисках гармонии с собой и миром. Эта внутренняя борьба закончилась победой, которая нашла свое выражение в прагматичном синтетическом подходе, изложенном в его знаменитом труде «Ихья Улум ад-Дин» («Возрождение наук о вере»). В нем аль-Газали для укрепления исламской схоластики применил греческую диалектику и таким образом примирил мистицизм с каноническим законом. Построенная им схоластическая структура не утратила своей значимости и по сей день.

При Аббасидах исламская философская мысль развивалась прежде всего благодаря выходцам из Персии. Им же исламский мир обязан и достижениями в области искусства. Если в Дамаске в архитектурном облике зданий и их внутреннем убранстве преобладали сирийско-византийские образцы, то в Багдаде — сасанидские. К сожалению, гражданские войны, вторжение монголов и наводнения оставили для нас лишь крохи тех архитектурных шедевров, какими был славен Багдад, будь то мечети или дворцы халифов и их визирей. Все сасанидские архитектурные особенности, включая купола, арки, спиральные башни, покрытые пестрыми изразцами, нашли свое продолжение в архитектуре Аббасидов. Миниатюры и иллюстрации манускриптов несут на себе следы греческого и восточнохристианского влияния. Одним из первых иллюстрированных литературных произведений стали басни Бидпая (ок. 1120). Наследники древней художественной традиции, персидские художники были непревзойденными мастерами орнамента и цветовых сочетаний, особенно в области прикладного искусства. Их причудливые цветочные и геометрические орнаменты стали своего рода визитной карточкой искусства Ближнего Востока. Изображения людей, животных, растений, а также геометрические фигуры и каллиграфия, будь то на изразцах, блюдах или вазах, поражают своим совершенством. Знаменитые кашанские изразцы имитировали в Багдаде, Дамаске, Каире и Кордове. Позднее они получили распространение в Турции и Индии. Сегодня их наряду с другими художественными произведениями Ближнего Востока можно увидеть в залах восточного искусства ведущих музеев мира, таких как Метрополитен в Нью-Йорке, парижский Лувр, Британский музей в Лондоне. Сирийские и египетские мастера не имели себе равных в вышивке по шелку. При этом египтяне стали продолжателями древней коптской традиции. Крестоносцы и европейские купцы везли шелковые ткани в Европу, где местные мастера пытались подражать своим ближневосточным коллегам.

* * *

Арабский мир эпохи Аббасидов с его взлетом науки и искусства резко отличался по общественному устройству и экономике от своего дамасского предшественника. Изменения в общественной структуре имели место благодаря взаимопроникновению арабских и неарабских элементов, причем свой вклад в эту интеграцию внесли, в частности, многоженство и наличие большого числа невольниц. Столь далеко зашла эта интеграция, что даже среди первых халифов лишь трое: Абу-ль-Аббас, аль-Махди и аль-Амин — могли похвастаться тем, что их родила свободная женщина, а только у аль-Амина и отец и мать были курайшитами. Остальные были сыновьями персиянок, а позднее — турчанок. Для большей части населения примитивная племенная структура жителей Аравийского полуострова — этот скелет арабского общества — была пережитком далекого прошлого. Постепенно старую племенную аристократию, связанную узами кровного родства, сменила новая элита — купцы, художники, ученые и другие представители образованных слоев общества. Власть арабской военной касты была подорвана. Ступенькой ниже стояла основная масса мусульманского общества. И наконец, самый нижний слой составляли крестьяне, пастухи, батраки и рядовые сельские жители, как правило местного происхождения и не утратившие веру в автохтонных богов.

* * *

Эта новая социальная структура отражает переход от военной к торговой экономике. Обширные границы империи влекли за собой передвижение товаров в невиданных ранее масштабах. Багдад, Басра, Сираф (на побережье Персидского залива), Каир и Александрия превратились в центры мировой торговли. Есть данные о том, что начиная с IX в. арабские купцы на востоке добирались до Китая. На запад их путь лежал через Северную Африку в Испанию, а на север — до современной Финляндии. Эта международная торговля позволяла скопить несметные богатства. В качестве примера можно привести одного багдадского ювелира. Если верить тому, что о нем рассказывают, даже после того, как халиф в 930 г. конфисковал у него десять миллионов динаров, ювелир остался одним из самых состоятельных горожан.