в глубине. Сейчас, она напоминала ему неумолимое божество, созданное только для того, что бы карать. Губы были сжаты в тонкую линию, будто бы желая удержать ужасные слова.

— Я даже не думал об этом.

— Тогда о чём ты думал?

— Я просто беспокоюсь.

— О нет, ты чувствуешь глубокую привязанность к этим женщинам, возможно даже большую, чем сам осознаёшь. Нет, не стоит бранить себя, ты этого не заслужил. Я тоже хотела бы что-нибудь сделать для этих людей, но могу только молиться за них и за невинного ребёнка. Если хочешь, можешь ехать к ним на выручку.

— Боюсь, что не могу оставить тебя, — покачал головой мужчина, — Моё место здесь. Я дал слово защищать тебя, поклялся быть рядом и не намерен нарушать данную клятву.

Горислав сделал шаг к девушке, но та отшатнулась. Что бы ни говорила Весения, его ответ будет неизменным. Он не откажется от неё, никогда.

— Проклятье, Горислав! — горячо заговорила она, всплеснув руками, — Это большая часть твоей жизни и я чувствую, как твоё сердце разрывается на части. Эти люди для тебя дороги, останешься со мной и всю жизнь будешь жалеть об этом.

— Ты ревнуешь? — удивился Горислав, разглядев за недовольством, противоречивую тревогу.

Весения настолько была встревожена, что просто не могла удержать свои чувства в узде. С одной стороны она принимала его прошлое, но с другой, её волновало влияние этого прошлого, на настоящее. И её неожиданная резкость была лишь ответной реакцией.

— Я? Ревную? — насмешливо отозвалась она. — Если это поможет, я освобождаю тебя от клятвы, езжай скорее. Этим людям твоя помощь куда нужнее, чем мне. Тем более, совсем скоро я отправлюсь в столицу.

— Прошу прощения, госпожа Весения, — со вздохом сказал он. — Но я вынужден отказаться от столь щедрого предложения.

— В таком случае я приказываю тебе оставить меня!

Сказав это, Весения подошла к камину, в котором потрескивали поленья и скрестила руки на груди. Молчание, немым стражем стало меж ними. В этот момент, Горислав осознал, что другого момента у него уже не будет. В голубых глазах вспыхнул гнев.

— У тебя нет права отсылать меня прочь, Весения. Я клялся защищать тебя и ни за что не изменю своему слову! — сглотнув вязкую слюну, он продолжил уже чуть тише, — Не отнимай у меня то единственное, что даёт мне силы жить дальше, придаёт хоть какой-то смысл моей жизни.

Плечи девушки опустились.

— Я понимаю в каком положении ты оказался, — с тяжёлым вздохом изрекла она, — Ты дал слово и не можешь пренебречь своими обязанностями. Ты выбрал меня в качестве своей госпожи и как человек чести, обязан служить. Но мне не нужна твоя защита.

Странное чувство потери хлынуло в сердце, переполняя его, словно река вышедшая из берегов. Мужчина выразительно посмотрел на свою возлюбленную, прожигая непримиримую гордячку взглядом. Раз уж они переступили так много черт, ещё одна не станет для него потерей.

— Тебе не нужна моя защита, но что на счёт любви? — смело выпалил он, не своя глаз с облачённой в синее, фигуры.

Этот цвет безумно шёл девушке, но сегодня, он только подчёркивал холодность её натуры. Резко обернувшись, Весения уставилась на него взглядом полным удивления.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты прекрасно поняла о чём я. Весения, с того самого момента, как я взглянул на тебя, моё сердце бьётся в унисон с твоим. Я видел тебя в своих снах задолго до встречи и уверен, что ты моё предназначение. Даже если нам никогда не быть вместе, каждый мой вдох, будет только для тебя и ради тебя.

— Это непозволительная наглость, — слабо прошептала она, ошарашенная таким дерзким признанием.

— Прошу прощения, госпожа. Я не имею ни малейшего желания оскорбить тебя. Я счастлив, быть твоим преданным защитником. Жена и сёстры Вестибора для меня очень важны, это благородные и добрые женщины, но ни к одной из них я не чувствую ничего, кроме глубокой признательности и уважения. В моём сердце может быть только одна госпожа и это ты.

Он подошёл к Весении так близко, что их разделало расстояние не больше локтя, после чего опустился на одно колено и взяв девушку за руку запечатлел на ней поцелуй.

— Тогда ты должен знать обо мне кое-что, — холодно произнесла она, — Лучше бы тебе отправиться в путь и спасти этих женщин, что могут дать тебе хоть какое-то будущее. Уверенна, Вестибор заплатит тебе целую гору золота, за спасение своих близких. Я не имею права отказаться от княжеского взора. Когда князь выберет меня, я приму его дар и стану его женой. Моя судьба в этом и иной, мне не дозволено желать!

— Что ж, раз таков твой выбор, я готов остаться рядом.

— Тогда ты глупец. Просто оставь меня.

Горислав нехотя отпустил руку, в последний момент уловив едва заметное движение пальцев. Весения не хотела отпускать его, да и ему самому не хотелось оставлять девушку в таком состоянии. Но он знал, что она больше не скажет ему ни единого слова, поэтому сразу направился к выходу, позволив себе оглянуться лишь перед тем как шагнуть за порог.

* * *

Это утро для Весении ощущалось так же, как и последние несколько дней. Из-за недавнего разговора с Гориславом, на душе скребли кошки. Если бы он уехал, всё сложилось бы куда лучше. Ей было бы грустно и тоскливо, но хотя бы была возможность убедить себя в том, что всё уж точно осталось в прошлом.

Горислав не разговаривал с ней, но нёс свою службу исправно. Чувствовать на себе его взгляд и сохранять холодность, было слишком тяжело. Но когда вместо него в мастерскую вошёл Савелий, сердце ухнуло вниз. Душа в один момент встрепенулась, разрываясь от вопросов.

Прошедшая ночь оказалась особенным испытанием для девушки. Единственный сон, пришедший к ней за столь долгое время, не принес успокоения. Видение ничуть не походило на то, что ей обычно снилось. Вместо ярких картин весеннего леса, полей и процветающих деревень, её посетил ребёнок. Чудесная девочка, с золотыми волосами и пронзительными голубыми глазами, так похожими на глаза Горислава. Весения укачивала на руках свою малышку и чувствовала настоящее счастье. Такое реальное, но невозможное.

Будучи между человеческой и божественной природой, она просто не могла породить жизнь. Для этого, ей нужно было отречься от чего-то, и ради князя, она бы точно не стала отвергать свою божественную часть. Но сомнение, уже точило душу красавицы.

Ради князя она бы и пальцем не пошевелила, но Горислав волновал душу куда сильнее. Её первый поцелуй был