Сев за первый попавшийся столик, я махомвыпила коньяк и почувствовала, как одеревенел мой язык. Мне хотелось позвонитьмужу, узнать, отправил ли он Маринку в Питер, ждет ли меня дома, но я не сталазвонить, у меня просто не было на это сил. Заказав у внимательно наблюдавшей ичересчур любопытной официантки еще пятьдесят граммов коньяка, я получила не толькозаказанную порцию, но и малоприятную фразу:

– А ведь просила несколько капель…

– Я не просила. Я заказывала, –поправила я официантку.

– Девушка, может, вам стакан налить?

Я не ответила. И на это у меня не было сил. Вдругой ситуации я бы обязательно сцепилась с импульсивной девушкой, стоящей забарной стойкой, наговорила кучу гадостей, потребовала бы жалобную книгу,вызвала начальство, припугнула бы всю эту компанию комитетом по защите правпотребителей, но только не сейчас. А сейчас… В этом кафе, за этим столиком, мнестало казаться, что я просто схожу с ума. Медленно, верно. Мне вдругпоказалось, что это не я, все, случившееся в последние дни, не моя жизнь… Я быникогда не могла попасть на день рождения, где расстреляли всех гостей и где япо счастливой случайности осталась жива… Я бы никогда не изменила своему мужу смужчиной, которого не знала и часа и уж тем более в той, другой жизни, я бы неограбила банк. Никогда… Я закрыла глаза и представила допрашивающего меняследователя, судью, выносящего мне суровый приговор, врача, проверяющего меняна вменяемость. Различные изоляторы, зону, а быть может, и психиатрическуюлечебницу… Я попаду в ад, где надо мной будут издеваться безжалостные черти…

От всех этих страшных мыслей голова пошлакругом, я сорвалась с места, бросилась в машину и помчалась домой. Странно, номашины Бориса у подъезда не было. Неужели он еще не посадил Маринку на самолет?Окинув взглядом двор, я достала мобильник и набрала номер мужа.

– Абонент не отвечает или временно недоступен, – послышался издевательский женский голос. – Пожалуйста,перезвоните позднее.

– Это мы сами разберемся, когда нам надобудет позвонить. Еще ты меня будешь учить, – сердито пробурчала я себе поднос и сунула мобильник в сумочку. – Мало того что вовремя не вернулся, такеще мобильник не зарядил. Видимо, батарейка села.

Я решила на всякий случай позвонить сестре.Когда все тот же издевательский голос сказал мне, что абонент не доступен, яособо не удивилась, ни на минуту не сомневалась, что Маринка уже летит.

Поднявшись домой, я быстро открыла входнуюдверь, неслышно скинула туфли и увидела, что на автоответчике горит краснаялампочка. Значит, было сообщение. Слегка массируя раскалывающуюся голову, яслушала запись.

– Алле. Марина. У тебя что-то мобильныйне отвечает. Я никак не могу до тебя дозвониться. – Взволнованный голоспринадлежал моему мужу. – Родная моя, деньги у меня… Эта дура их все жевыкрала. Солнышко мое, я сейчас заеду на фирму, возьму деньги, которые япоснимал на этой неделе. Я уже обнулил все счета, так что, роднуль, длягосударства и для моих сотрудников я теперь банкрот, а мы с тобой богатые люди.Мариша, быстро собери все самое необходимое. Семейные сбережения идрагоценности лежат в прикроватной тумбочке справа, в нашей с Нинкой спальне.Вернее, в нашей с Нинкой бывшей спальне. Больше мне там никогда с ней не спать.Вещи я собрал в черный пакет. Положи его в свою сумку. Как только я подъеду кдому и посигналю, сразу спускайся. Надо торопиться. Нинка не хочет оставаться вбанке до вечера. Я пытался ее убедить, что ей лучше остаться и идти в отказ, ноне смог. Она понесла про какой-то детектор лжи, отпечатки пальцев. Ну все,роднуля, целую. И еще, прекрати на меня дуться за секретаршу. Прости, с кем небывает. Если бы я это не сделал, наши с тобой отношения так и тянулись бы целуювечность. А тут все одним махом разрешилось. Я знал, что Нинка сразу тебепозвонит, и ты сразу вылетишь… Я устал от двойной жизни. Ты далеко, аопостылевшая жена рядом… Прости. Я устал врать, устал притворяться и разыгрыватьиз себя любящего супруга. Ты сама во всем виновата. Я ведь поначалу Нинкеизменять и не думал. Ты сама на свадьбе меня совратила, заставила потерятьголову, а потом манипулировала мной, как хотела, убеждая меня в том, чтобы яжил с твоей сестрой. Роднуль, ты целый год мне мозги компостировала, потому чтоденег хотела?! Скажи правду, поэтому? Я ведь без денег тебе был не нужен. Я жене раз говорил, что я могу уйти от Нинки и что мы можем зажить с тобойнормальной жизнью, но ты такого меня не хотела. Ты ведь сразу перед собой цельпоставила. Хотела получить меня с большими деньгами. Так есть у нас теперьденьги, есть, и много денег, даже очень много. Теперь твоя душенька довольна? Яведь ради тебя на такое пошел, ни для какой другой женщины я бы такого несделал. Мы теперь вместе, Маришка. Я фирму подчистую ограбил, а Нинка – свойбанк. Теперь, Маришенька, нам только жить и радоваться. Мы навсегда вместе.Знаешь, мне немного Нинку жалко, все-таки она нам не чужая. Поэтому и говорил,что нам денег от моей фирмы хватит. Так нет, ты вбила себе в голову, что должнаиметь больше, что сможешь психологически подействовать на сестру, и она ограбитсвой банк. Ну все, я уже к офису подъехал. Как только сообщение прослушаешь,сразу его сотри, чтобы Нинка ничего не знала. Зачем нам ее добивать, ведь еетакое впереди ожидает… Все. Люблю. Целую. С нетерпением жду встречи, теперь уженавсегда. Твой Борис.

Я дослушала сообщение до конца. Маринка невыполнила просьбу Бориса. Она не стерла сообщение. Она хотела, чтобы яобязательно его услышала. Хотела меня добить. Она специально отключила своймобильный, для того чтобы Борис обязательно записался на автоответчик. Моязаботливая сестра позаботилась обо мне еще раз. Она хотела, чтобы я знала всюправду. Всю правду…

Я едва добрела до кухни. На плите стояли двекастрюли. Еще теплый рассольник и уже остывшая солянка. А на столе записка:«Нина, спасибо тебе за все… Любящая тебя Марина». Это «все» можно запросторасшифровать. Сестра благодарила меня за мужа, за деньги и за новую жизнь.Сестра… Господи, мне теперь даже страшно произносить это слово… Сестра… Сестра…Родная сестра… Силы оставили меня, и я рухнула на пол.

– Мне двадцать пять лет. Бог мой,двадцать пять, а вся моя жизнь уже коту под хвост, – заговорила я вслух ипочувствовала, как мое лицо исказил нервный тик и задергалась верхняягуба. – Господи, как же страшно ощутить себя в роли обманутой, в ролижертвы. От моей вчерашней жизни не осталось даже следа. Ничего… Ни мужа, нисестры, ни того, что меня с ними когда-то связывало. Как снег с грязных сапог,стаяла, исчезла моя вчерашняя жизнь. Как снег с грязных сапог…