прав?

– Народ разозлится, если не будет дождя. А вдруг убьют?

– Чжи Мон, отдай мою дощечку!

Принцы волновались, перебивая друг друга, и напоминали астроному всполошённый курятник.

Как вдруг…

– Какой-то ритуал не может вызвать дождь, – раздался спокойный голос четвёртого принца, и все, враз умолкнув, в недоумении уставились на него.

Ван Со невозмутимо сидел за столом, не принимая участия в общей панике.

– Просто ритуал проводят до тех пор, пока дождь не пойдёт, – он взял в руки кисть и, не торопясь, написал на дощечке своё имя красивым, узнаваемым почерком: уроки каллиграфии принесли свои плоды. – Человек не может управлять Небесами. Нужно просто создать видимость.

Чжи Мон сдержанно улыбнулся.

Молодец, мальчик! Ошибиться в тебе было сложно.

Ван Со, провожаемый оторопелыми взглядами братьев, подошёл к столу и протянул астроному свою дощечку:

– Четвёртый принц Ван Со, рождённый в год Петуха.

– Четвёртый принц Ван Со, рождённый в год Петуха, – в сухом, раскалённом воздухе голос короля Тхэджо разнёсся непривычно далеко.

Чжи Мон подметил, как при этом вскинул голову четвёртый принц и как его братья дружно выдохнули, не веря в то, что суровые Небеса в этот раз обнесли их своей сомнительной милостью.

Пока король выбирал табличку с именем, опустив руку в сосуд, все они ожидали своей участи на ступенях храма: Ван Ё – с нетерпением, сетуя лишь на потерю времени, Ван Ук – с невозмутимостью Будды, в его случае весьма хлипкой, Ван Вон – с суеверным ужасом, бормоча нелепые отводные молитвы, Ван Ын – со страхом, зажмурившись, как перед неизбежным наказанием за провинность, Ван Чжон и Бэк А – со спокойной обречённостью, делающей честь их возрасту.

И лишь четвёртый принц не показывал своих чувств, замерев за спиной Тхэджо. Однако Чжи Мон услышал обезумевшее сердцебиение Ван Со, стоило королю объявить его имя, хотя внешнему самообладанию принца, рождённого в год Петуха, мог позавидовать даже он, проводник.

– Я сделаю это, – склонился перед отцом Ван Со, пряча за веками испуг.

Чжи Мон отвёл взгляд, полный удовлетворения.

Конечно, вы сделаете это, Ваше Высочество. Потому что, кроме вас – некому.

– И зачем нужно было выбирать меня?

Ван Со смотрел на астронома так пронзительно, что не имело никакого смысла юлить и прятаться за ложью, утверждая, что выбор был случаен. Святые Небеса, ему бы с его проницательностью и умом быть проводником, когда бы не одно но – Корё!

– Может быть, именно вы необходимы Небесам? – как можно более непринуждённо ответил Чжи Мон. – Почему вы так переживаете, что Небеса указали на вас? Вы не должны сомневаться в себе.

– Да, – Ван Со будто услышал невысказанный призыв астронома к мужеству и спокойствию, а заодно и к принятию своей судьбы, знать о которой ему не полагалось. – Меня выбрали.

Тебя выбрали, мальчик. И ты не представляешь, как давно и неизбежно. Соберись! Не сомневайся в себе.

И следуй воле Небес.

***

День проведения ритуала дождя был особенно зноен и сух, накалив людские ожидания, как растрескавшуюся землю, жаждущую влаги.

Вся королевская семья собралась в просторном внутреннем дворе, где на ступенях храма установили стол с жертвенными дарами и ждали возвращения во дворец четвёртого принца. Несмотря на лёгкие белые одеяния, от жары изнывали все: от императора до последней служанки. Но ритуал следовало выдержать до конца.

А в это время четвёртый принц смотрел в глаза Чжи Мона, который протягивал ему зелёную ветку и сосуд с водой, смотрел так, словно находился не на рыночной площади перед дворцом, а на нижней ступени виселицы, куда ему предстояло проделать последнее в своей жизни восхождение.

Пока Ван Со ещё сидел в паланкине, скрытый от взоров простолюдинов, до его слуха долетала искренняя мольба:

– Дайте нам дождя!

– Просим дождя!

– Пускай пойдёт дождь!

Однако стоило ему ступить из паланкина на дорогу, ведущую к воротам дворца, как всё стихло. И в наступившей тишине Ван Со отчаянно цеплялся за взгляд астронома, будто тот единственный мог помочь ему пройти через всё это.

Собственно, так оно и было, но Чжи Мон лишь молча заставил его взять в руки сосуд с водой и оливковую ветку, негласно приказывая: «Ваше Высочество, это нужно сделать. Именно вам!», а потом с поклоном отступил в сторону, давая ему дорогу.

Как бы ни было ему жалко Ван Со, как бы он ни сочувствовал его положению и ни желал помочь, через это испытание четвёртый принц должен был пройти сам, от начала и до конца.

Как в кузне мастера подвергают истязаниям невзрачный, уродливый кусок руды, чтобы создать и закалить сверкающий лёгкий клинок, так и он, Чжи Мон, должен был выковать из этого измученного нелюбовью, неуверенного в себе, напуганного толпой мальчишки в маске будущего великого императора Корё. Но для этого принцу предстояло пройти огонь, воду, грязь и поругание толпы, чтобы закалиться и приобрести уверенность в себе и собственных силах.

Всё это Ван Со должен был выдержать сам.

По воле Небес.

Я не могу сказать тебе, Су, что хуже: целую ночь в одиночку сражаться со стаей голодных волков в заснеженных горах или идти сквозь толпу, которая забрасывала меня камнями и комками мокрой глины, засыпа́ла меня проклятиями и криками: «Волк! Это же принц Волк! Почему именно он проводит ритуал? Как такое могло случиться? А вдруг он вызовет гнев Небес? Он же чудовище, а не человек!»

Они видели во мне не сына короля, а зверя в человеческом обличье, явившегося в Сонгак в час чёрной луны. Но если я и был когда-то чудовищем, то только не в тот день. В окружении бесполезных стражников, закрывая лицо руками, шёл не принц, а мальчик, израненный внутри и снаружи, страдающий и жалкий.

Я не помню, как оказался во дворце, но очнулся именно там, будто от кошмарного сна.

В спину мне неслись проклятия простого народа, а в лицо смотрели члены королевской семьи, министры и дворцовые слуги. Их взгляды навсегда остались выжженными отметинами у меня в душе. И пусть жалости в тот день я не видел, но зато с лихвой окунулся в презрение, злорадство и разочарование во мне – никчёмном выродке, не способном провести простой, но такой важный ритуал, и опозорившем короля.

Только ты и Бэк А взглянули на меня с участием и искренним состраданием. И от этого у меня в глазах закипели слёзы, но рыдал и