Из горла Байрона вырвался слабый стон — стон удовлетворения, словно он знал, что она делает, и наслаждался этим. Она еще жарче поцеловала Байрона и почувствовала слабый ответ его губ.

— Ты проснулся? — прошептала Даниэлла, почти не отнимая своих губ от его рта.

— Меня целует ангел, — произнес он.

И эти слова он когда-то говорил ей. Она не могла не думать, потерял ли Байрон память или нет. Может, он забыл их развод и помнит только хорошие времена? Это, вероятно, будет замечательно на какое-то короткое время, но, когда его память вернется, все может стать еще хуже.

Даниэлла снова опустилась на стул. Байрон, почувствовав ее движение, открыл глаза и посмотрел на нее, слегка нахмурив брови.

— Я сплю? — спросил он.

Даниэлла отрицательно покачала головой и нежно ему улыбнулась.

— Это — действительно я.

— А что я здесь делаю?

— С тобой произошел несчастный случай.

— Какого рода несчастный случай? — Он еще сильнее нахмурился, словно пытался вспомнить.

— Мне кажется, пока не следует об этом говорить.

Он устало улыбнулся, с трудом выпростал руку из-под одеяла и протянул ее к Даниэлле.

— Пока ты здесь, все остальное — неважно.

Впервые с тех пор, как она сюда приехала, Даниэлла вспомнила о Саманте. Хотя если Байрон не помнит, то и она не должна упоминать о ней — во всяком случае, не сейчас.

— Ничто не сможет заставить меня покинуть тебя, — сказала она. Ее глаза светились любовью.

— Я люблю тебя, Элли. Я так тебя люблю…

Она держала его руки в своих ладонях. Даниэлла не может снова потерять его, ни за что!

— Я знаю, Байрон, я тебя тоже люблю всем своим сердцем.

— Элли, поцелуй меня еще раз…

Даниэлла не стала медлить ни секунды.

Никто из них не видел, что на пороге палаты стоит Саманта.

Уже рассветало, когда Даниэлла поехала домой. Сейчас она была осторожна, внимательна и выполняла все правила дорожного движения, при этом даже напевая себе что-то под нос. Пройдет немало времени, пока Байрон поправится, но он обязательно поправится! Он сам так сказал. Он сказал, что не даст какой-то там маленькой шишке на голове разлучить его с ней.

Эти слова были для Даниэллы как бальзам на душу. Она понимала, что, когда к Байрону вернется память и он вспомнит о Тони и Саманте, эти несколько часов счастья закончатся, но на данный момент они ее воодушевили.

Наверно, кто-нибудь уже сообщил Саманте? А может быть, его невеста уже навещала его и придет снова? Да, надежда на то, что Даниэлла снова будет с Байроном, была очень, очень мала.

О, если бы только она могла остаться с ним подольше! Если бы только могла урвать еще несколько часов, чтобы побыть с тем, кого она любит! Но вернулась медсестра и довольно резко приказала ей покинуть палату.

Да, Байрон выглядел очень уставшим. Когда Даниэлла обернулась, подойдя к самой двери, он уже спал. Она пообещала, что вернется. И она должна прийти снова, хотя где-то в глубине души она понимала, что все уже будет по-другому.

Действительно, когда Даниэлла навестила его позднее — после того, как заставила себя несколько часов поспать, потом отменила полет и позвонила родственникам Джона, — здесь уже была Саманта.

Даниэлле показалось, что в глазах Байрона появились грусть и тоска, когда она, наклонившись, слегка прикоснулась губами к его щеке. Да, в этом прикосновении не было ничего от вчерашнего поцелуя. Сегодняшний поцелуй был поцелуем сестры или близкого друга. Байрон думал об этом же? Или головная боль стала причиной его печали?

— Я рад, что ты пришла, — сказал он. И это было все, что он ей мог сказать!

Сэм посмотрела на нее как-то странно, возможно, даже с сочувствием. Или это ее больное воображение?

— О, Даниэлла, — вслед за Байроном заговорила Саманта, — я тоже рада, что ты здесь. Правда, это ужасно? Бедный Байрон! Когда мне позвонили вчера из больницы, я чуть не умерла от страха. А кто сообщил тебе? Я сама собиралась звонить тебе сегодня утром.

— Я прочитала об этом в газете, — ответила Даниэлла.

— О Господи! — тут же воскликнула Саманта. Ее тревога казалась очень искренней. — Как ужасно узнавать такое из газет. Я очень сожалею, что не позвонила тебе вчера. Мне очень жаль, прости, я сразу не подумала, что…

— Ведь никто и не собирался сообщать мне, да?

Они оба замерли. Байрон выглядел виноватым.

— Прости, — в один голос ответили Байрон с Самантой, и тут же оба заговорили.

Значит, сейчас Байрон помнит все!

— Я совершил глупость, — признался он. — Я знаю, что не должен был подходить так близко, но мне хотелось разглядеть получше. Я находился там не больше минуты.

— Эта минута чуть-чуть не оказалась для тебя роковой, — строго произнесла Саманта, тем не менее следя за своим тоном, стараясь говорить ласково. — Все оттого, что они отказались поставить заграждение вокруг галереи, так как не было, как полагали, реальной опасности.

Даниэлла понимала, что сейчас чувствует Байрон. Она знала, как много для него значили здания, проекты которых он разрабатывал. Они были его детьми — теми детьми, которых не могла ему родить она! Они зарождались в его голове, росли и развивались, чтобы в конце концов появиться на свет. А если один из них умирал, как умерла галерея, Байрон должен был быть с ним до самого конца.

Долго находиться в палате Байрона им не позволяли, так как это могло утомить его. Саманта ушла первой, сказав Даниэлле:

— Мне нужно в дамскую комнату, а ты пока побудь еще немного с ним. Встретимся у выхода. Может быть, выпьем с тобой где-нибудь вместе кофе?

Даниэлла кивнула в знак согласия, хотя перспектива оставаться с Байроном наедине теперь ее ужасала. Да, вчера они открыли друг другу свои души и сердца, но это было вчера. Сегодня же, сейчас между ними стояла его невеста.

— Дай мне руку, — произнес Байрон.

Медленно Даниэлла подала ему свою руку. Ее била мелкая дрожь.

— Я помню все, что мы сказали друг другу ночью, — мягко проговорил Байрон, — и для меня каждое произнесенное слово имеет значение. Но я очень хорошо понимаю, что ты только сочувствовала мне, говоря то, что я хотел бы услышать. Не думай, что я забыл о Тони.

Даниэлла открыла рот и хотела сказать, что… но Байрон остановил ее.

— К тому же есть Сэм, с чувствами которой нужно, конечно, считаться. Я все вспомнил через минуту после того, как она вошла.

На глаза Даниэллы навернулись слезы, но она сдержалась и не расплакалась. Так он все еще собирается жениться на Сэм! Ком застрял у нее в горле, и она не в силах была хоть что-то сказать. Она просто сидела и смотрела на него. В ее голубых глазах читалась невероятная печаль и тоска.