новых подданных. Не войны и голод, а согласие, свет и счастье несет людям империя герандов. Отныне да не будет богатых и бедных, а изобильные радости нашей обширной державы да будут открыты для всех. За то я несу личный ответ перед Солнцем – отцом и прародителем всего сущего».

– Браво, браво! Я и не сомневался, что ваша братия заговорщиков избрала Солнечный манифест гимном и символом своей деятельности. Только вот незадача – еще двести лет назад было достоверно доказано, что это – фальшивка. Не провозглашал Норей Основатель никаких манифестов. Это сказка, которую придумали намного позднее.

– Сказка, говоришь? А как Герандии удалось так быстро объединить вокруг себя другие народы? Многие сдались без боя и были помилованы. Пашни и другое имущество не пострадали от грабежей, а жители сохранили свои жизни и упорным трудом заложили основу «золотого века» империи.

– Ну, я не знаю, в книгах же все написано. Силу всегда уважают, осознают бесполезность борьбы…

– Да ладно, тебе ли не знать, что Герандия отнюдь не считалась могущественнейшей из двенадцати царств? Вуравия была гораздо изобильнее, Улинь культурнее, Серегад сильнее… Что могли геранды бросить на чашу весов? У нас было нечто, что легче лебединого перышка, и это переломило ход истории в нашу пользу. Не улавливаешь, а, Уни? Это идея, то, что ты называешь сказками. Это и впрямь звучало как сказка, но в силах людей было сделать ее былью. Тысяча двести лет непрерывных войн. Разруха, голод. Немногочисленные богатства в руках узкой кучки знати, которая сама рискует всего лишиться в любой момент. Люди устали от всего этого. Всем хотелось только двух вещей – мира и такого общества, где не нужно каждый день бороться за кусок хлеба. Пойми же, Уни, Солнечная империя – это не страна, не армии и не правители в высоких палатах. Это идея, как жить в гармонии друг с другом по законам Светлого создателя, в царстве мира, справедливости и братской любви!

– Ну так в чем же дело? Разве мы и так не живем по этим легендарным заветам? Разве империя вот уже четыреста лет не хранит мир в своих пределах? Нет, конечно, были и внешние войны, нашествия варваров, мятежи в отдельных провинциях, но все это не идет ни в какое сравнение с тем хаосом, который творился до этого.

– Мир? Да, нашу землю не топчет нога завоевателя. Но у кого сейчас осталась эта земля? Свободные крестьяне – самый жалкий, забитый сброд во всей империи. Солнцеликий престол выжимает из них все новые и новые налоги, и они закладывают землю богачам, чтобы было чем расплатиться. Никто не угоняет людей в рабство? Да они живут хуже рабов! Раба хозяин хотя бы кормит, а у крестьянина весь урожай заложен-перезаложен на годы вперед. Нет, лично он свободен – не нравится, так иди умирай с голода, тебя никто не держит! Ты свободен, если умеешь обходиться без еды! И чтобы не умереть с голоду, люди продают самих себя. Нет, не в рабство, оно у нас вроде как запрещено, а в «добровольные помощники», как это деликатно теперь называют в документах. Которые «работают на благо всего общества». В лице отдельных, особо жирных, его членов. Вы кладете в рот куски мяса толщиной с лист бумаги, что тают на языке за несколько мгновений. А сколько детей умрет с голоду за это время, вы никогда не задумывались? Вы поставили народ в такие условия, что он добровольно обрек себя на самые худшие, извращенные формы рабства, насилия и издевательств, и это делает вашу власть вдвойне, в тысячу раз более гнилой, подлой и достойной полного уничтожения!

– Да успокойся, чего ты так разошелся?

– Я не успокоюсь, я должен тебе это сказать, пока еще есть возможность! Вы называете свою власть «Солнечной благодатью», но она не имеет ничего общего с заветами Норея Основателя. Манифест – фальшивка? Вранье! Что, просто так, наверное, все его копии уже давно изъяли даже из императорского архива? Они хотели уничтожить и подлинник, но пока не смогли этого сделать. По слухам, он хранится в одной из частных коллекций. Мы скоро найдем его и тогда сможем повести народ за собой. Мир? Нет, такой мир нам не нужен. Пусть лучше война, жестокая и беспощадная, которая дикой метлой выметет всю эту присосавшуюся к престолу нечисть! Мы восстановим Солнечную империю, сделаем такой, какой хотел видеть ее Норей и о какой мечтали наши далекие предки!

– Даг, дружище, не обижайся! – Уни поймал себя на мысли, что реагирует на его слова вовсе не так, как следовало бы, исходя из их содержания.

Свежий воздух вернул его к жизни, а раскинувшиеся вокруг просторы словно звали вперед, к неведомым берегам загадочной страны. Только сейчас, кажется, Уни стал реально ощущать разницу между тем узким мирком своего недавнего замкнутого существования и тем щедрым букетом чудесных возможностей, который так неожиданно подарила ему жизнь.

– Не сердись на меня, ладно? – обратился он к другу еще раз. – Ты пойми, я сейчас только телом в Герандии, а душой уже там, за морями… Ну представь, годами заниматься каким-то бредом, как говорили все вокруг – и вдруг оставить с носом всех этих подлых насмешников! Из заточенья архивных подвалов взмыть, как птица, вверх, к Солнцу! Воочию увидеть мир, о котором знал только по паре истлевших пергаментов! Ну разве это не сказка, разве не чудо? Да меня как бревном по голове ударило, я без вина пьянее, чем все в «Рыбке», вместе взятые!

Вандей посмотрел на него хмуро и с недоверием, но уже через мгновение дружелюбно усмехнулся:

– Какой же ты еще ребенок, Уни! Ладно, вернешься домой – тогда и поговорим. Повидаешь мир, может, научишься понимать кое-что поболе архивной крысы, – и, хлопнув друга по плечу, увлек его обратно в шумный мир праздного веселья, который так искренне ненавидел всем сердцем.

Своих приятелей они нашли изрядно захмелевшими и весьма далекими от таких высоких проблем, как вопросы вселенского братства и справедливости. Тем более что Уни с Вандеем, увлекшись острой беседой, совершили фатальную ошибку и пропустили горячее, ради которого, собственно, и стремились в «Рыбку» многочисленные посетители. Впрочем, особого разочарования проигравшие не выказали: Вандей уже откровенно перестал скрывать свое искреннее отвращение к пиршеству, а Уни ощутил упорное нежелание собственного желудка принимать даже самых изысканных гостей. Поковырявшись для порядка в маринованных угрях, свернувшихся вокруг гигантского яйца из улиньского риса, он подпер подбородок кулаком и расслабленным взором уставился на своих друзей, которые проявляли куда