Она смотрит на меня, и уголки ее губ презрительно ползут вниз. Она вздернула выше голову и пожала плечами.

– Не хотите говорить? – не унималась я. – В самом деле? Память отшибло или как? Я и правда Марина? А если все же присмотреться?

Мне хотелось вопить и ругаться, я с трудом сдерживала себя, чтобы не схватить за плечи эту старую каргу и трясти ее, пока она не расколется.

– Не советую выяснять отношения, – услышала я сзади. – Оставь Эльвиру Николаевну в покое. И не вздумай приставать к ней с расспросами! Не советую.

Я резко обернулась.

Александр стоял в дверях и, нахмурившись, смотрел на меня.

– Ты все поняла?

– Господи! – с чувством сказала я. – Чтобы вы все передохли!

Я вышла на улицу, надеясь, что Вадим находится там. Но его не было. Это вызвало у меня чувство, близкое к панике. Куда же он делся? Обычно все время был рядом. А сегодня – нет. А если Норкин выяснил, что он связан со мной, и отправил его куда подальше? Или вообще приказал своим бандитам расправиться с ним? При этом предположении я похолодела. И спросить нет никакой возможности, если я спрошу, то сразу выдам себя. Я не могу так рисковать. Может быть, Вадим отъехал куда-то, а я своими расспросами подведу его и себя.

Какое-то время я еще послонялась вокруг дома, зашла в кухню… Вадима по-прежнему нигде не было. Эльвира тоже куда-то исчезла. Александр уехал – я слышала звук отъезжающей машины. Я осталась одна. Может, попробовать сбежать? Я быстрым шагом направилась к забору, но не успела подойти к нему, как услышала ленивое:

– Девушка! Брысь от забора! Не заставляйте меня тащить вас на себе.

Я обернулась.

На меня смотрел высокий молодой мужчина, лет двадцати восьми – тридцати с жестким взглядом и изогнутыми в усмешке губами.

– Моя твоя не понимай? Или вы все поняли правильно?

– А ты кто такой?

– Так я же тебе не тыкаю, политес соблюдать надо.

– Пошел к черту! – разозлилась я.

Очевидно, Норкин решил подстраховаться и приставить ко мне еще одного телохранителя? Но куда же делся Вадим?

– Ты здесь типа телохранителя? – спросила я как можно равнодушней.

– Типа, – передразнил он меня.

– Оно и видно. Сила есть, ума не надо.

– Но-но… – парень шагнул ко мне и достал из кармана пистолет. – У меня разговор короткий.

– Убери пушку и не пужай. Свои страшилки оставь при себе. Я тебя русским языком насчет телохранителя спрашиваю.

– Кто там до меня был – не ведаю. Мне это все по барабану. – Он смотрит на меня пронизывающим взглядом. – А ты красивая! От такой бы я не отказался, – он делает шаг ко мне, и я кричу.

– Кто там орет-то? – справа появился еще один парень. Он был коренастым, приземистым, над губами – родимое пятно.

– Ворона, это я! И я не кричу, а популярно объясняю девушке, что к забору приближаться не следует.

– Помощь не требуется?

– С этой телкой, если что, я и сам справлюсь.

– Не очень-то хами! – оборвала я его. – А то пожалуюсь мужу.

Парни переглянулись и дружно заржали.

– Ладно, Лещ. Оставайся тут.

Да кто они такие?

Я развернулась и быстро зашагала к дому.

Вадима нигде не было, и это начало меня сильно беспокоить. Перед сном явился Александр. Я по-прежнему не могла называть его Андреем.

– Завтра ты уезжаешь.

– Куда?

– Я уже говорил: в Германию.

– Так срочно?

Мой вопрос он проигнорировал.

– Выезжаем с утра.

– Ты тоже едешь?

– У меня дела. Я дам тебе двух провожатых. Сейчас я тебя с ними познакомлю.

Он позвонил по сотовому, и вскоре передо мной появились уже знакомые мне Лещ и Ворона.

– Они и поедут с тобой.

– Раньше у меня был другой телохранитель. Он-то куда делся?

Александр посмотрел на меня, но ничего не ответил, а я проплакала почти всю ночь. Мне почему-то казалось, что Вадима уже нет в живых. «Дура ты дура, – уговаривала я себя. – Доказательств смерти у тебя никаких, зачем же ты раньше времени ситуацию нагнетаешь? Говорят, что мысль материальна. Вот и не «материализуй!», не сотрясай воздух мрачными мыслями…»

Утром меня подняли рано, в шесть. Я выпила кофе, собрала свои нехитрые пожитки, и мы поехали в аэропорт. Сопровождали меня Лещ и Ворона. Александр остался дома, предварительно предупредив, чтобы я ни в коем случае «не глупила».

* * *

Этот сказочный городок Альтхаузен… Когда-то, живя в поселке Косые Кручи, а потом в районном центре, я мечтала о таком тихом простом бабском счастье: цветочки на окнах, тишина, чистые мостовые, аккуратные домики. Городок был иллюстрацией, словно сошедшей со страниц детских сказок. Невольно из моих глаз покатились слезы.

Я ехала в машине. За рулем был Ворона. Рядом – уже знакомый мне Лещ. Он несколько раз посмотрел на меня, нахмурившись, потом не выдержал и спросил:

– Чего ревешь?

– Тебе какое дело? – вспыхнула я.

Он равнодушно пожал плечами.

– Никакого. Хочешь – реви. Хочешь – не реви. Только не превращайся в буйно помешанную. Этого я не потерплю. Не вздумай орать, бросаться на меня с кулаками. Усекла?

Я ничего не ответила, смотря в окно.

– Это даже не инструкция, детка. Это – закон. Чего ты там в окне увидела? – не унимался он.

– Красивый пейзаж.

– А, это… – ухмыльнулся он. – Любуйся. Только недолго тебе им любоваться придется. Ты будешь сидеть на вилле. И за ее пределы – ни шагу. Это тоже не инструкция, детка. Это – закон.

Похоже, его задачей было действовать мне на нервы. Я стиснула зубы. Меня везут на виллу. Зачем? Спрашивать у этого отморозка бесполезно, он мне не ответит, хотя наверняка в курсе. На рядовую шестерку он не тянет. Это очевидно. Лощеный весь такой, гладкий. Сколько я просижу на этой вилле? Как долго меня намерены держать? Я поняла, что на свои вопросы не получу ответы, и снова уставилась в окно.

– А если я сейчас открою дверцу машины и заору? – спросила я.

– Попробуй, – лениво откликнулся Лещ. – Это слишком рискованно с твоей стороны. Я быстро затолкаю тебя обратно, ты не успеешь даже добежать до поворота. Не сомневайся. Мне платят не за красивые глаза.

– Лещ! – сказал шофер. – Будет тебе девчонку пугать!

– А я люблю пуганых, – при этом его глаза сверкнули. – Баба если пуганая, то не возникает и свое место знает. А эту, видно, пороли мало.

– Лещ, не забывай, что нам нужно делать…