– Очень даже хотели, детектив. – Она открыла дверь. – Всего хорошего.

– Мэм. – За четверть века в полиции он так и не научился равнодушно относиться к рассерженным женщинам. Поэтому, когда дверь с грохотом закрылась, он огорченно покачал головой и поморщился.

– Похоже, этот человек считает нас ворами. – Миранда вернулась в гостиную, клокоча от бешенства. Она с раздражением, но безо всякого удивления смотрела, как Эндрю наливает себе виски. – Он считает, что мы носимся по стране и грабим музеи.

– По-моему, это даже забавно.

– Да?

– Я просто стараюсь расслабиться. – Он поднял стакан. – И тебе советую.

– Это не игрушки, Эндрю. Я не желаю, чтобы полиция разглядывала меня под микроскопом.

– Он просто пытается найти преступника.

– Меня беспокоит, что он считает преступниками нас! А представь, если об этом разнюхает пресса?

– Миранда, – укоризненно улыбнулся Эндрю. – Ты сейчас очень похожа на нашу мать.

– Ну вот, и ты меня оскорбляешь!

– И в мыслях не было, извини.

– Пойду приготовлю мясо в горшочке, – заявила Миранда и отправилась на кухню.

– Мясо в горшочке, – трагическим голосом повторил он. – С картошкой и морковкой?

– Картошку почистишь ты. Пошли, Эндрю, составишь мне компанию. – Ей не хотелось оставаться в ЧАП одиночестве. И еще ей хотелось увести его от бутылки. – Одной мне как-то не по себе.

– Пошли. – Он поставил почти пустой стакан и обнял ее за плечи.

Возня на кухне помогла расслабиться. Миранда любила готовить и считала кулинарию настоящей наукой. Многому ее научила миссис Пэтч, Которую радовало, что девочка проявляет интерес к кухне. Здесь было тепло, интересно – это и привлекало Миранду. Во всем доме царили холод и строгий порядок. Но на кухне полновластной хозяйкой была миссис Пэтч. Даже Элизабет не вмешивалась в ее дела. Главным образом, конечно, потому, что ей не было до этого никакого дела.

Ложась спать, Миранда вдруг подумала, что никогда не видела, как готовит ее мать. И этот факт ее радовал, ибо доказывал, что сама она на мать совсем не похожа – ведь она любит готовить.

Мясо в горшочке сделало свое дело. Вкусный ужин и беседа с Эндрю подействовали умиротворяюще. Возможно, он пил за ужином больше вина, чем ей бы хотелось, но, по крайней мере, он не напивался в одиночестве.

Почти счастливый вечер. Они следовали безмолвному уговору и не обсуждали ни происшествие в институте, ни проблемы во Флоренции.

Они всегда спорили о том, что им нравилось, думала Миранда, надевая пижаму. Всегда обсуждали новые книги, дискутировали, вместе мечтали. Разве она смогла бы выжить в этой семье без него, особенно в детстве? Сколько Миранда помнила, они с братом были друг для друга якорем в холодном море окружающей действительности.

Ей очень хотелось убедить Эндрю в необходимости лечиться. Но стоило заикнуться о его пьянстве, как он мгновенно замыкался в себе. И пил еще больше. Она могла только быть рядом и ждать, когда он наконец сорвется, ибо он давно уже опасно балансировал на самом краю пропасти. Тогда она постарается ему помочь, будет собирать его по кусочкам.

Миранда забралась в кровать, обложилась подушками, взяла с ночного столика книгу.

Около полуночи она отложила томик и выключила свет. И мгновенно уснула.

Она спала так глубоко, что не слышала, как открылась и снова закрылась дверь. Не слышала, как скрипнул замок, не слышала шагов человека, приблизившегося к ее кровати.

Миранда проснулась, когда ее горло сжала рука в перчатке, а мужской голос зловеще прошептал в самое ухо:

– Я тебя задушу.

Все люди любят присваивать чужое – это всеобщее пристрастие. Различна лишь манера присвоения.

Ален Рене Лесаж

Она похолодела от ужаса. Нож. Она чувствовала на своем горле не руку в перчатке, а острое лезвие ножа. Все тело онемело.

Это сон, ночной кошмар. Но она чувствовала запах кожи и запах мужчины, ощущала, как сдавливает горло его рука, не давая дышать. Другая рука закрывала ей рот, чтобы она не могла крикнуть. Миранда видела в темноте силуэт склонившегося над ней человека.

Несколько секунд, прошедших после пробуждения, показались ей вечностью.

«Никогда больше со мной не случится ничего подобного». Это ее собственные слова.

Она резко выбросила вперед правую руку. Но он оказался проворнее и перехватил занесенный кулак. Ее рука безвольно повисла.

– Лежи спокойно и не дергайся, – прошипел незнакомец и для пущей убедительности слегка ее встряхнул. – Мне бы очень хотелось двинуть тебя как следует, но я не стану этого делать. Твой брат похрапывает на другом конце дома, так что он вряд ли услышит твои крики. Да ведь ты и не будешь кричать, правда? – Он пошевелил пальцами, сжимавшими ее горло. – Это ведь так унизительно для гордой янки.

Она что-то сдавленно пробормотала. Он ослабил хватку, но руки не убрал.

– Что вам нужно?

– Я хочу надрать тебе задницу. Черт, доктор Джонс, ну и наделали вы дел!

– Я не понимаю, о чем вы говорите. – Она задыхалась, но старалась говорить спокойно. – Отпустите меня. Я не буду кричать.

Конечно, не будет. Услышит Эндрю, ворвется сюда. А тот, кто прижимал ее к кровати, возможно, вооружен.

Но ведь и у нее есть оружие, мелькнуло в голове у Миранды. Только бы дотянуться до ночного столика и достать пистолет.

Не отпуская ее, мужчина сел на кровать и включил лампу. Миранда заморгала от яркого света и, совершенно ошарашенная, уставилась на мужчину широко раскрытыми глазами.

– Райан?

– Как ты могла допустить такую идиотскую, такую нелепую ошибку, ты, профессионалка чертова?

Он был одет в черные обтягивающие джинсы, высокие ботинки, водолазку и охотничью куртку. Лицо по-прежнему красиво, но в глазах нет и тени привычной теплоты и приязни. В них лишь нетерпение, злость и явная угроза.

– Райан, – удалось ей наконец выговорить его имя. – Что ты здесь делаешь?

– Расхлебываю кашу, которую ты заварила.

– А-а. – Очевидно, у него что-то вроде.., нервного срыва. Сейчас важно оставаться спокойной, не волновать его. Она медленно сняла его руку со своего горла. Потом села на кровати, инстинктивно сжимая воротник пижамы.

– Райан! – Она попыталась изобразить на своем лице нечто похожее на успокаивающую улыбку. – Ты в моей спальне, среди ночи? Как ты сюда попал?

– Так же, как я обычно попадаю в дома, которые мне не принадлежат. Я воспользовался отмычкой. Тебе следовало бы завести замки получше.