Марина была буквально неживая от страха и изумления. Люди, которых она никак не совмещала в своем сознании, – я, психолог Макаров, неизвестный ей милиционер Павлов… Мы все собрались и требуем от нее подробного рассказа о том, о чем ей, кажется, больше всего хотелось забыть.

– Расскажите нам все… – продолжил Павлов, но Макаров его остановил жестом и вступил сам:

– Марина, если вы расскажете, мне не придется проводить с вами дальнейшие сеансы. У вас наступит так называемый катарсис – есть такое понятие в психологии. Вы отреагируете на травматические переживания и после этого забудете о депрессии.

Марина недоверчиво смотрела на психолога.

– Иногда необходимо пойти на некоторые радикальные шаги. Не всегда терапевтические методы могут иметь эффект, – продолжал Макаров. – Больной иногда должен сам помочь себе избавиться от проблемы. Американские психологи сейчас большое значение придают резервам организма, они считают, что если человек мобилизует их, не пытается потакать своей субличности…

Марина вдруг махнула рукой, останавливая Макарова. Похоже, слово «субличность» окончательно доконало ее. Она решила сдаться.

Марина Колесникова на языке социальных психологов относилась к группе так называемой «виктимности». Виктим – это по-латыни жертва, если кто не знает. Персонажи, входящие в эту группу, своими антропологическими данными и поведением провоцируют агрессивно настроенных граждан на противоправные действия.

Такие женщины, как Марина, всегда нуждаются в сильном мужском плече. Они без мужчин не могут, без них они никто в этой жизни. За таких женщин все решает мужчина. И показывают они эту свою рафинированную женственную сущность столь явно, что не обремененные совестью мужчины начинают это использовать на всю катушку.

Видимо, этим руководствовались трое молодых людей, один из которых, здоровенный бритоголовый верзила, с улыбкой подошел на улице к Марине и предложил вместе отпраздновать день рождения. Парень был обезоруживающе вежлив. Марине он понравился – как же, такая фактура, мускулы! Да и на машине. Его друзья произвели на Марину меньшее впечатление, но какая ей была разница! Девушка не раздумывая уселась на заднее сиденье машины. В душе ликуя от восторга.

Все, однако, резко изменилось, когда они приехали на место, где должен был проходить день рождения. Никаких гостей не было. Марина находилась одна в обществе троих мужчин. Сначала она неуверенно затопталась у порога, но, подталкиваемая бритоголовым и немного успокоенная его галантными приглашениями, девушка проследовала в комнату.

Потом молодые люди начали выпивать, закусывать и вели себя с Мариной довольно вежливо. Она успокоилась. Но стоило ей чуть захмелеть, все изменилось.

Тот самый здоровяк, который с ней познакомился, начал грубо склонять ее к сексу. Нерешительная и довольно трусливая Марина что-то лепетала, но реального сопротивления оказать не смогла. В конце концов она была грубо изнасилована парнями, одним из которых оказался Егор Синявский.

…Через месяц после того, как вдоволь поиздевавшиеся над беззащитной блондинкой молодые люди выбросили ее из машины где-то на окраине города, Марина познакомилась со своим будущим мужем Андреем Колесниковым.

Он был в ее вкусе, к тому же богатый бизнесмен. Ему, уверенному в себе настоящему мужчине, нужна была такая беззащитная домашняя кошечка. Марина и Андрей являли собой гармоничную пару именно из-за разности характеров и темпераментов.

Отношения наладились у них не сразу. Марина боялась контактов с мужчинами, а муж не понимал, чем это вызвано. Но в конце концов сближение их произошло, и Марина была счастлива тем, что Андрей оказался нормальным парнем, и совсем уже расцвела, когда через два месяца после знакомства он сделал ей предложение.

А потом была свадьба. Медовый месяц вдали от России, на побережье Красного моря, в египетской Хургаде.

Вскоре Марина родила ребенка и с головой ушла в материнские заботы. Она уже начала забывать о случившемся с ней два года назад. Но… Все изменилось внезапно, когда муж решил нанять няню для ребенка.

Явившаяся по объявлению Маша Гаврилова отвечала запросам пары Колесниковых на все сто. Она сразу нашла контакт с ребенком, была заботлива и ответственна. При этом она не делала абсолютно никаких попыток понравиться своему работодателю как женщина. А к малышу относилась с искренней привязанностью. И Марина вскоре стала воспринимать ее чуть ли не как подругу.

Однажды по телевизору в очередном боевике показывали сцену насилия над женщиной. У человека, не пережившего ничего подобного, эта сцена, скорее всего, вызвала бы внутреннее негодование, может, омерзение, но не более того… Марина же не выдержала, не смогла совладать с собой: она закрыла лицо руками и переключила канал. После этого она даже разрыдалась. Безусловно, это не могло не привлечь внимания Маши. Она стала расспрашивать Марину, что ее так взволновало, и та, краснея от стыда, рассказала ей историю двухлетней давности. Маша, разумеется, искренне посочувствовала своей работодательнице, отметив попутно, что сама она вообще-то на такие сомнительные предложения обычно не откликается.

Марина покивала ей в ответ, а потом совершенно безо всякой задней мысли стала расспрашивать Машу про ее парня. Маша призналась, что в последнее время чувствует охлаждение к нему. И что есть преподаватель английского языка, который проявлял к ней интерес, но она отказала. А теперь, похоже, даже жалеет об этом. Потому что Егор – человек хороший, но с преподавателем ей гораздо интереснее.

Маша не заметила, как Марина вздрогнула при имени «Егор». Она продолжала рассказывать про то, как они познакомились, как он выглядит, как они с ней гуляли и где. Она не заметила, что, когда упомянула про внешность своего парня, напряженность Марины возросла еще больше.

И как на грех, у Маши оказалась с собой фотография Егора. И она по просьбе Марины показала ее. Реакция той была настолько неадекватной, что Маша не на шутку испугалась.

– Он… Он был одним из тех, – прошептала Марина и разрыдалась. – Да, это был он. Я точно помню!

– Как? Как? – растерялась Маша. – Этого не может быть! Мой Егор? Этого не может быть!

Она заставила Марину еще раз вглядеться в фотографию, но это еще больше усугубило ситуацию – Колесникова полезла в шкафчик за успокоительным. А Маша, обмякнув, долго-долго сидела тогда на простор– ной кухне семейства Колесниковых, обдумывая, как же ей поступить дальше.

– Я виновата, я! – плакала Марина. – Маша ушла тогда ни жива ни мертва. А я попросила ее ни в коем случае не рассказывать ни о чем Егору… Потом я даже подумала – может быть, стоит нам расстаться с Машей? Я даже готова была приплатить ей, чтобы она несколько месяцев ни в чем не нуждалась, пока не найдет новую работу. Но муж начал бы спрашивать – почему… Я не знала, что мне делать, у меня расшалились нервы, совсем ни к черту… Но Маша меня успокоила – она через несколько дней сказала, что Егор не в курсе этой истории, что она сошлась наконец с преподавателем, а с Егором попытается тихо расстаться, спустить все на тормозах. А потом – как обухом по голове. Ее убили. Я так испугалась!