– Вам не кажется, что нас просто водят за нос? – снова усомнился в его словах Черчилль. – Это ведь не может быть просто потому, что не может!

– А вам не кажется, что пора бы уже и проснуться? – не менее зло ответил лорд Иден. – И мы, и немцы сходимся на одном факте – Тухачевский в текущих раскладах Кремля – краеугольная фигура. Причем стал он таким после странной болезни. Изменился характер, манера вести себя, привычки. Появилось огромное количество знаний, которых ранее не имелось. У нас есть показания Гудериана, который был с ним знаком до изменений. С его слов, он стал совершенно другим человеком, хотя всю свою прошлую жизнь помнит очень хорошо. Он специально уточнил несколько вопросов, которые вряд ли кто-то мог знать, кроме них. Уж больно личность не походила на его старого знакомого.

– Мне не хочется вам верить, сэр, – раздраженно произнес Черчилль.

– Но придется, – усмехнулся лорд Иден. – Факты говорят о том, что русские нашли что-то в этой проклятой Сибири. И это что-то изменило Тухачевского. Да и вообще. С тридцать шестого года в стране стали накапливаться критические изменения. Слишком неожиданные и немотивированные.

– Вы уверены? – буркнул премьер-министр.

– Если для вас это что-то значит, то я могу поклясться на Библии.

– Ладно… допустим. И что нам с этим делать?

– Во-первых, нам нужно решить проблему Тухачевского самым радикальным образом. Это позволит нам выиграть время, которое сейчас на вес золота. Причем чем скорее мы сможем разобраться с этим затруднением, тем лучше. Во-вторых, необходимо приложить все усилия к тому, чтобы русские смогли получить как можно меньше целых заводов и фабрик в Германии. В идеале всю промышленность Рейха нужно пустить под снос. Но мы, разумеется, не успеем это сделать. Поэтому удары нужно будет нанести по наиболее важным объектам.

– Что это нам даст?

– Время. В этом случае русские застрянут в Германии на года полтора-два. Минимум. Ведь для них наступление тоже не обойдется бесплатно. Да и порядок в Рейхе нужно навести будет. Что позволит в свою очередь США разогреться и полноценно вступить в войну. Без их помощи мы не устоим. Поэтому особенно важно уничтожить авиастроительные и судостроительные объекты. Это самый важный приоритет.

– Но это ведь ни к чему не приведет толком?

– Приведет, – уверенно произнес лорд Иден. – Я провел предварительные консультации с триумвиратом, и они готовы с нами сотрудничать. Испания, Италия и Окситания с нашей помощью займутся созданием мощных рубежей обороны и армии. Аналогичные дела мы планируем провести на Балканах. Русские с немцами должны будут завязнуть в этом болоте, которое станет сохранять угрожающий нейтралитет, нависая над их тылами. А это время. Снова время, играющее за нас. Увы, первой скрипкой в этой партии все-таки придется выступать Вашингтону, но иначе русские подомнут всю Евразию и…

– Мы вас поняли, сэр, – недовольно оборвал его Черчилль. – Ваша истерика нас всех впечатлила. Однако по существу мы так ничего и не услышали. Что сказали в Вашингтоне?

– Что они крайне обеспокоены сложившейся обстановкой и готовы помочь. Тяжелую авиадивизию они уже подготавливают к перелету к нам. После завершения военной операции в Панаме к ней добавится еще три.

– А по другим видам вооружения?

– Нам они пока не нужны, сэр, – ответил вместо лорда Идена министр обороны. – Единственное, что мы можем реально за столь короткое время, – это начать бомбить заводы и верфи. Серьезно. Не считаясь с бомбами и мирными жителями.

– Но ведь немцы могут захотеть сдаться? – спросил лорд Иден.

– Могут. Но у нас нет возможности защищать их землю, поэтому сообщите в Берлин, что мы готовы приютить всех желающих, – усмехнулся Черчилль.

– Но…

– В колониях у нас много земли, но знать об этом немцам совсем не обязательно. Впрочем, вряд ли они сильно из-за этого станут переживать. В конце концов, надел земли в английской колонии лучше сапога большевизма на горле.

– Хорошо, – кивнул премьер-министр. – Тогда незамедлительно приступайте к подготовке авиационных ударов по Рейху. Надеюсь, это не займет много времени? Отлично. Я рад, что вы оказались так предусмотрительны.

24 июня 1942 года. Нью-Йорк. Один из шикарных особняков Манхэттена

– Господа, – начал собрание хозяин кабинета. – Как вам всем известно, события в Европе развиваются несколько не так, как мы планировали…

– Несколько?! Вы издеваетесь?

– Да, несколько, – с напором произнес Морган. – Да, Германия стала расходиться по швам раньше срока, однако все идет по плану, и сейчас англичане пытаются втянуть в войну оставшуюся часть Европы, которую благодаря титаническим усилиями Союза не удалось подключить немцам. И хоть Берлин падет довольно скоро, но Большая война продолжается.

– И не только в Европе, – усмехнулся худощавый военный.

– Да, кстати, что там с Панамой?

– Все идет по плану. Бомбардировщики раскатывают в тонкий блин все более-менее крупные опорные точки и населенные пункты, а корпус морской пехоты уверенно штурмует практически стертые с лица земли позиции японцев. Полагаю, что через месяц мы сбросим их в Тихий океан.

– Оставив после себя пустыню… – с плохо скрываемым раздражением заметил упитанный мужчина с рыбьими глазами.

– А что вы хотели?

– Получить хотя бы Панамский канал в целости и сохранности. Вы же от шлюзов камня на камне не оставили.

– Какого черта вы выступаете? – удивился худощавый военный. – Ведь именно вы себе отхватили заказы на новые шлюзы еще до того, как они встретились с первой нашей бомбой. Чем вы недовольны? Тем более что сами божились нам, что в состоянии очень быстро все восстановить.

– Но это все равно лишние растраты, – недовольно фыркнул толстяк.

– Главные растраты сейчас – это время. Чем скорее мы выбьем японцев из Панамы и восстановим работу канала, тем лучше. Или мы зря там бросили на алтарь панамской кампании корпус морской пехоты? Лучшие наши силы, к слову. А ведь японцы сопротивляются поистине ожесточенно. Там бойня. Ад. Натуральный. Уже сейчас треть корпуса потеряна. К моменту, когда мы сможем сбросить японцев в море, от наших морских пехотинцев останутся жалкие крохи. И это если к японцам не подойдут подкрепления. На что мы очень надеемся. Ибо бомбардировщики – это прекрасно, но без пехоты мы ничего не сможем захватить и удержать на земле.

– По вашим словам получается, что, даже если мы сбросим японцев, сил удерживать Панаму у нас уже не будет?

– Наземных – можно сказать и так. Но после освобождения Панамы мы разместим там самые лучшие части авиации, которая не допустит повторную высадку морского десанта в хоть сколь-либо значительном количестве. А с отдельными взводами и ротами, я полагаю, справятся даже те жалкие остатки морской пехоты и свежие части армии. Очень надеюсь на то, что к этому моменту мы сможем подготовить и перебросить хотя бы пару дивизий обычной пехоты.