– Как насчет чая? – В палатку вошел Хеймиш. – Может, печенья? Если хотите, Лара поджарит черного хлеба.

– Нет, – ответила я и приподнялась на локтях, не обращая внимания на разболевшуюся голову. – Мне пора возвращаться.

– На корабль? – фыркнул Хеймиш. – Вот уж не думаю.

– Хотя бы в свою комнату, – упорствовала я. – Нужно освободить койку для настоящих больных.

– Безмозглая корабельная крыса вместе с бывшей принцессой притащили вас сюда, заявив, что вы свалились, как камень, на палубу, не выказав перед тем ни малейших симптомов. И я не должен считать вас настоящей больной?

– Конечно, нет, – огрызнулась я. – Я точно знаю, в чем дело.

На удочку он не попался – объяснений не потребовал.

– То есть вам стало много лучше? Что ж, тогда проваливайте домой.

Я стиснула зубы и спустила ноги с койки, но голову обожгло болью, словно пламенем, и меня чуть не вырвало.

– Ага… Выходит, вы не так уж бодры. Если бы вы признались, что вас беспокоит, я сумел бы чем-то помочь.

Пришлось проглотить гордость вместе с подступившей желчью.

– Голова. Словно игла вонзается в затылок и выходит через глаз.

– Похоже на мигрень или воспаление затылочного нерва, – пробормотал Хеймиш. – А желудок у вас тоже болит?

Я кивнула.

– От болей в желудке примите имбирный чай. – Он высунулся наружу и крикнул что-то одной из сестер – кажется, распоряжение насчет чая. – И бальзам моего изобретения от головной боли.

– Бальзам? – неуверенно переспросила я.

Пеллианские женщины от болей в голове жевали кошачью мяту, а галатинские употребляли горький порошок, который повсеместно продавался в аптеках.

– Никогда не подводит, – похвастался Хеймиш. – В худшем случае станете приятнее пахнуть.

Он достал из сундука жестянку, смахивающую на банку помадки для волос, открыл и протянул мне.

– Намажьте затылок и лоб. Я скоро принесу имбирный чай. – Он помолчал и добавил: – Вместе с тостом. Мне бы тоже не помешало перекусить.

Я с недоверием втирала бальзам, пахнущий травами, в узел на затылке, где и зарождалась боль.

«Бесполезна, – ожесточенно думала я, – ты просто бесполезна».

Тент на двери отогнулся, но внутрь, вместо Хеймиша с тостами и чаем, просунул голову Кристос.

– Вижу, ты жива-здорова, – заявил он.

– Разумеется, – огрызнулась я. – Аннетт просто перестраховалась.

– Надо же, – притворно удивился Кристос, в два шага пересекая палатку, – а у меня сложилось впечатление, что леди, командующая нашим флотом, не похожа на перестраховщицу. Ты упала в обморок.

– Нет… – Я собиралась уклончиво ответить, что просто перенапряглась, но лишь всхлипнула и призналась: – От меня почти никакой пользы, я не способна наложить хорошие защитные чары!

– Значит, не способна? – поджал губы Кристос и, склонив голову, сердито уставился на меня, точь-в-точь как наша матушка. – Слава всем богам и демонам, наконец-то я сниму чертову форму! Серый мне не идет, а раз заклинание бесполезно, чего ради…

– С теми чарами все в порядке, и ты это прекрасно знаешь, так что не веди себя как осел.

– Это я-то осел? – фыркнул Кристос. – Ты заколдовала форму для всей чертовой армии и после этого еще стонешь, что бесполезна, а осел здесь я?!

– Я имела в виду – сейчас. Возможно, больше я ни на что не гожусь.

– Ты зачаруешь корабли. Просто тебе нужно как следует отдохнуть, – сказал брат.

– Ну зачарую, и что потом? – спросила я, все еще не успокоившись.

– Ты собиралась участвовать в сражении, – напомнил Кристос.

– Уже и не знаю… Накладывать чары напрямую довольно сложно. Неизвестно, сколько мне удастся продержаться.

– Даже если немного – это лучше, чем ничего, – уверенно сказал брат. – И потом, на проклятия уходит меньше сил, верно?

У меня снова заныл живот.

– Зависит от обстоятельств. Кроме того, я не могу колдовать с дальнего расстояния. Но боюсь, когда мы приблизимся, помощь окажется уже не нужна.

– Мы найдем способ…

– А если нет? Это тебе не ведьмы с котлами и колдуны с волшебными палочками. Моим чарам есть предел, ты просто не понимаешь!

Кристос замолчал, а я погрузилась в страдания – ведь он знал, что я права!

Моя магия вряд ли станет тем переломным ресурсом в войне, на который он надеялся. Она не уравновесит наши шансы с роялистами и их серафскими союзниками. Если бы у меня было больше времени – годы на развитие чародейского искусства, изучение серафских архивов и библиотеки ордена Альбы, обучение армии колдунов… Но я была одна.

– У всего есть предел, – помолчав, сказал брат. – Но прошу, обязательно дай знать, если мы можем чем-то тебе помочь.

Я кивнула. Единственная моя ценность для армии заключалась лишь в способности управлять светом и тьмой. Помочь я была обязана.

– Знаешь, – тихо сказала я, – меня пугало в твоих протестах и памфлетах – давно, еще до восстания, – то, что в итоге я окажусь никому не нужна.

– О чем ты? – нахмурился Кристос.

– У меня в жизни была цель, – я вяло улыбнулась и начала осторожно подбирать слова, – и призвание. По мере сил я пыталась использовать это призвание, чтобы помочь другим. И ты всегда говорил, что я тебе нужна.

Кристос грустно рассмеялся.

– Нужна. Благодаря тебе у меня была крыша над головой и еда на столе. Давно следовало признать, что без тебя я давно жил бы в канаве. И без твоего ателье, – добавил он.

– Перемены, которых ты так жаждал, положили бы конец моим трудам. И ты перестал бы во мне нуждаться. – Я уставилась на свои мозолистые руки с обломанными ногтями.

– Ах, Софи… – вздохнул брат. – До восстания я и правда думал, что ты мне не нужна. Но это полный вздор. Ты – моя вторая половинка, которая меня уравновешивает. Мой друг. – Он неловко взял меня за руку, и я не отстранилась. – Мне нет прощения. Я до сих пор даже не понимал, что не извинился перед тобой. Раньше я не признавал, как тогда нуждался в тебе. Мне так жаль. Ты все еще мне необходима.

Но тут в палатку вернулся Хеймиш с жестяной кружкой дымящегося чая и ломтем поджаренного хлеба.

– Вам уже лучше? – осведомился он.

Я прислушалась к себе и удивилась. Голова все еще болела, но значительно меньше, да и живот успокоился.

– Да, – сказала я.

Хеймиш горделиво подмигнул Кристосу.

– Бальзам! Никогда не подводит.

– Вот бы хоть одним глазком посмотреть, что ты сделала с моими кораблями, – сказала на следующий день Аннетт, пока мы наблюдали, как Сайан руководит учениями.