Замираю на полдороге вниз. Маркус глядит на меня, довольно улыбаясь.

– Что?

– Папа построил его для нас. Как домик для пожилого родственника. В нашем случае для подросших детей.

Маркус уходит на кухню за пивом. Я задумчиво брожу в одних носках по мягкому ворсу ковров, пытаясь осмыслить происходящее.

«Твой и мой».

– Твой отец отстроил нам целый дом?

– А почему нет? – Маркус пожимает плечами и протягивает мне банку пива. – Участок-то наш.

– Я думал, ваша земля заканчивается озером…

– Нет, конечно, – смеется Маркус. – До самой дороги все наше. Отец проложил асфальт, так что к заднему двору можно подъехать на машине. Просто через озеро эффектней выходит, – подмигивает он. – И девчонкам понравится.

– Я не могу… здесь жить, – выдавливаю я. – Если ты об этом.

Маркус устраивается на диване и делает большой глоток пива.

– Еще как можешь. Мы оба понимаем, что Лондон и компания твоего отца, – не лучший вариант. Про жизнь с предками в Уилтшире вообще молчу. Где же тебе сочинять свой великий опус?

– В Чичестере. Устроюсь там на работу и буду жить с родителями Адди, пока не найду квартиру.

– Даже не начинай, – фыркает Маркус. – Нечего тебе там делать. Не можешь ты переехать к родителям какой-то девицы, с которой кувыркался летом. Да еще и в Чичестер.

Холодная банка потеет у меня в ладонях.

– Она не какая-нибудь там «девица». Это Адди.

Маркус вскакивает с дивана. Он почти допил пиво и теперь идет на кухню за новым.

– Сколько ты знаком с Адди?

– Сам знаешь.

– Ответь.

– Мы встретились в начале июля.

– И?

– Сейчас январь. Мы знакомы… шесть месяцев.

– И сколько из них ты провел с ней?

Шипение открывающейся банки.

– Это неважно.

– А вот и важно. Иначе парни женились бы на девчонках, с которыми разок потанцевали в сельском клубе, как это было в старые времена. Сейчас все изменилось, Дилан. Сейчас мы зовем их на свидания. Вместе ходим по магазинам. Если девушка нравится по-настоящему, мы проводим с ней все больше времени, и через несколько лет съезжаемся. Затем, если не хватает силы воли и жажды свободы, – а иначе не объяснишь, – мы решаемся и женимся на ней. Но точно не меняем всю жизнь из-за хорошего перепихона.

Сердце бешено колотится о ребра.

– Перепихон здесь ни при чем. Я люблю ее, – сдавленно возражаю я.

Маркус втягивает пивную пену, пока не полилась через край.

– Дил, я все понимаю. Адди красотка, умная, независимая. Поверь, я не осуждаю. Но… она тебе не подходит.

Маркус дерганный больше, чем обычно. Может, успел что-то принять?

– Не подходит, – повторяет он.

Делаю три ледяных глотка подряд. Голова кружится.

– Подходит. Она совершенство.

– Прекрати! – выкрикивает Маркус, и я подпрыгиваю на месте, пролив на себя пиво. – Ты превращаешь ее в идеал, не замечаешь? Она не твоя прекрасная муза, Дилан. Она сложная, опасная, своенравная. Бомба замедленного действия. У нее есть власть над людьми, хотя она еще об этом не знает. Это… это только начало.

Изумленно таращусь на Маркуса: он ходит туда-сюда по комнате и нервно теребит волосы.

– Она тебе не подходит, ясно?

– Ты неправ, – слабо возражаю я.

Он явно под кайфом, и как я раньше не догадался? В последний раз они с Адди виделись во Франции, и вообще мы редко о ней говорили. С чего ему взбрело в голову, что она для меня опасна?

Маркус останавливается и покачивается с пятки на носок, чтобы успокоиться.

– Вообразим обратное, – предлагает он. – Представь, что в нее влюбляюсь я. Меняю все планы, становлюсь другим человеком, ставлю ее на пьедестал. Вы с Индией тут же вмешались бы!

Честно говоря, так и было бы. Но я не Маркус! Он влюбляется в девушек и теряет к ним интерес так же, как и ко всему остальному: быстро, бездумно и с удовольствием. А вот я… Я никогда еще не испытывал таких чувств, как сейчас.

– Понимаю, со стороны кажется, что я слишком тороплюсь, не думаю о последствиях. Но какая разница, где планировать будущее? Да хоть бы и в Чичестере!

Маркус разводит руками.

– Ладно. Поступай как хочешь. И все же пока ищешь жилье, оставайся здесь. Только не говори мне, что лучше тесниться у родителей Адди.

На мгновение представляю, как на рассвете гуляю у озера с записной книжкой в кармане и ручкой за ухом. Спокойно сочиняю, ни о чем не тревожась… Нет, у Адди куда лучше! Куда лучше слушать шуточки про соседскую кошку и полуобезжиренное молоко, любоваться растрепанным пучком волос Адди, слышать ее хрипловатый голос по утрам, раздвигать шторы и видеть, как она морщится и сонно моргает.

– Не могу я жить у твоего отца. Очень мило с его стороны, что он предложил погостить, но…

– Папа построил его для нас, – обрывает Маркус. – Ни о каких «погостить» и речи не шло. Дом наш. Дар нашей дружбе. – Хотя Маркус и салютует мне банкой с пивом, в его взгляде сквозит холод.

– Здорово. Здорово, – бормочу я. – Надо подумать. Все это довольно сильно меняет планы.

Оглядываюсь вокруг: над камином висит огромный телевизор, подушки на диване из белоснежного меха.

– Ладно. Давай пока просто выпьем, – расслабляется Маркус и допивает остатки пива. Сразу видно, что настроение у него улучшилось. – Утром снова поговорим. Надеюсь, к тому времени образумишься. – Он усмехается и опять направляется к холодильнику. – Давай, Дилан, дружище, у меня настроение повеселиться. Помнится, на первом курсе ты был в лидерах нашего «виски клуба»!

На стол со стуком опускается бутылка текилы, и я вздрагиваю от громкого звука. Маркус включает музыку и уже танцует – он из тех счастливчиков, которые умеют танцевать в одиночку и не казаться дураками. Увы, я этим даром не обладаю.

– Скоро приедут, – поглядывая на часы над дверью, Маркус танцует в сторону винной полки на кухне. – Охладим пока вино.

– Кто приедет? – Я уже страстно мечтаю напиться как следует.

– Так, пара ребят из универа, кое-кто из местных… – пожимает плечами Маркус. – Все, кого можно было пригласить для новоселья.

– Тогда позову Шерри, Адди и Деб, – спохватываюсь я и тянусь за телефоном.

Маркус вырывает его у меня из рук. Он же только ставил вино в холодильник, но уже в следующее мгновение пританцовывает с моим айфоном.

– Эй!

– Один вечер без оков, – бросает друг через плечо и исчезает в лесу, выйдя через дверь на кухне.

– Подожди! – кричу я и бросаюсь следом.

Дверь захлопывается у меня перед носом, я толкаю ее и на меня обрушивается холод. Клубы пара вырываются изо рта. Мерцающий свет гирлянд подсвечивает уходящего Маркуса.

– Слышь!