Михаил Юрьевич ждал на веранде с обратной стороны дома, куда нас провел молчаливый охранник.

— Привет, сыщики, — усмехнулся Гончаров, увидев нас, и сделал знак своему секьюрити, чтобы тот удалился.

— Здравствуйте, Михаил Юрьевич, — Ботаник сама любезность.

- Čao poctiví obchodníci! — выпалила я. (чеш. — привет добропорядочным бизнесменам)

Не, ну в любом случае никто ничего не понял, тем более сарказма. Так что пусть мой протеже не волнуется — никто нас не выпрет.

— А ты все ерничаешь? — спросил Гончаров, который сегодня пребывал в удивительно прекрасном настроении.

— Нет, я всего лишь вас поприветствовала, — расплылась в улыбке и без приглашения упала на плетеный стул.

— Ну и ты присаживайся, — благосклонно кивнул Михаил Юрьевич Ботанику. — Есть новости по Верещагину?

— Мы работаем, — заверила я со всей серьезностью.

Гончаров прищурился и потянулся к коньяку на столике. Умный человек, что сказать. И думаю, сейчас он уже пожалел, что пригласил и Ботаника.

— Ивонна, бьешь меня моей же плетью, — покачал головой Михаил Юрьевич.

Да, не только ему играть со мной в угадайку. Я сразу в офисе раскусила, что от меня требуется обработка Верещагина. Еще тогда даже намекнул на мои аналитические способности. Теперь моя очередь. Все возвращается бумерангом.

— Вы, Михаил Юрьевич, точно не знаете, за что Верещагин на вас ополчился? Он же давал вам какие-то намеки, когда звонил, а потом вы пришли ко мне и начали говорить намеками. И я поняла, что вы о чем-то догадываетесь. Но о чем?

Ботаник пнул меня ногой под столом. Ну не сдержалась, да! Но надоели мне все эти прелюдии.

— Думаю, ты хочешь заключить со мной сделку, — Гончаров откинулся на спинку стула, сложив руки под подбородком.

Что ж, бизнесмен в нем, похоже, давно выжил обычного человека. Сделка, договор, контракт… А уже как обычные люди мы не разговариваем?

— Я хочу всего лишь разобраться в происходящем.

— Ивонна, ты мне нравишься, я даже тобой восхищаюсь…

— Но? — поторопила Михаила Юрьевича.

— Но ты иногда такое грязное белье трясешь. Не думал, что доберешься до моего.

— А вы знали, что Романов, тот погибший бармен, искал девушку, пропавшую больше тридцати лет назад.

Гончаров отреагировал. Поморщился, потер переносицу и шумно выдохнул.

— И как ты связала ту девушку со мной? — наконец-то поинтересовался Михаил Юрьевич.

Я попала в точку!

— А я не связала, — снова выдала улыбку на все тридцать два, — вы сами сейчас все связали.

Сразу не понял, а потом рассмеялся. Смеющийся до колик Гончаров — это, скажу вам, зрелище. Можно было снять и продать СМИ за баснословные бабки.

— Ивонна, я в тебе не ошибался.

— Я готова слушать дифирамбы в свою честь хоть до утра, но на ночь у меня другие планы.

— Идемте со мной, — Гончаров поднялся, допив коньяк, и мы все вместе вошли в дом.

Михаил Юрьевич пересек гостиную и толкнул дверь из красного дерева. Мы оказались в просторном светлом кабинете, но не таком, как в офисе. Здесь было уютно, что ли… Видно, что хозяин этот кабинет любил. Фотографии на стенах, книги в шкафу и на столе, обои даже миленькие.

Указав нам на диван, Гончаров устроился за столом и открыл один из ящиков. Достал фото, провел по нему двумя пальцами с какой-то странной улыбкой и посмотрел на нас с молчаливым Ботаником.

— Ее звали Лида.

Пока я охреневала от перемен в великом и ужасном, Ботаник додумался спросить:

— Вы ее любили?

— А ты, парень, явно учился у лучших, — Михаил Юрьевич даже не злился.

— Что случилось? — наконец-то отмерла я.

— Это долга и неприятная история. И я более чем уверен, что она здесь ни при чем.

— А вдруг? — настаивала я.

Ох, наверное, чуйка передается половым путем, потому что я сейчас в полной мере поняла, о чем говорил Леша.

Гончаров посмотрел на Ботаника и спросил:

— Он же все равно узнает, даже если подождет на улице?

— Михаил Юрьевич, — вступил снова в разговор мой протеже, — то, что вы говорите Ивонне, остается на замке, если это, конечно, не уголовно наказуемое деяние, срок давности которого еще не истек.

— Ничего уголовного там не было, да я вообще чист перед законом.

Я чуть не прыснула в кулак от такого заявления. Но собралась и спросила:

— Так расскажите нам эту историю.

— Хорошо, — Гончаров кивнул наконец-то, пока я рассматривала фото на стенах.

А Михаил Юрьевич любит путешествовать, да и всегда любил, судя по всему. Некоторым фото в рамках явно лет двадцать-тридцать.

— Ивонна, слушать будешь? Или тебя так увлекли мои фото?

— Я вас слушаю, — заверила, переведя взгляд на Гончарова, который явно собирался с силами для разговора.

В подобном состоянии видеть его — это нонсенс. Скорее планета остановится, чем я еще раз увижу такого Михаила Юрьевича. Хотя что-то похожее мне уже приходилось наблюдать, когда он заявился со странным разговором ко мне домой. И пусть тогда его слова показались мне бредом, но я смогла что-то вычленить, связать и додумать. И, судя по всему, попала в точку.

— Как иногда жизнь интересно поворачивается, — начал Гончаров с философской мысли, и только я открыла рот, чтобы прокомментировать, как Ботаник, предугадав мое стремление, ущипнул меня за бок. — Прошло больше тридцати лет, — Михаил Юрьевич продолжил, даже не обратив на наши телодвижения внимания, так его захватили воспоминания. — Я уже и не думал, что ту историю кто-то вытянет наружу.

— А можно поближе к истории, а то я ни черта не понимаю, — все-таки вставила я свои пять, а то такими темпами просидим мы в гостях у Гончарова до завтрака.

Михаил Юрьевич посмотрел на меня как-то потеряно и вздохнул.

— Умеешь ты, Ивонна, испортить момент.

— Ну, можете достать старый фотоальбом, и мы, устроившись на полу среди разбросанных черно-белых фотографий, вместе всплакнем, пока вы будете рассказывать мне душещипательную историю. Но мы люди деловые и ценим время, поэтому давайте ограничимся фактами.

— Она не хотела вас как-то обидеть, — начал снова сглаживать углы Ботаник, но Гончаров его перебил:

— Да нет же, как раз хотела. Ладно, слушайте, — наконец-то Михаил Юрьевич стал похож на самого себя, что не могло не радовать, и мы начали внимать. — С Лидой я познакомился в Сочи в восемьдесят четвертом. Оказалось, что мы с ней из одного города. Она отдыхала одна, я — с друзьями, и так получилось, что Лида влилась в нашу компанию. А потом появился он, — Гончаров замолчал, и я поняла, что он пытается справиться со злостью. Столько лет прошло, а рана, видимо, не зажила. — Его звали Виктор, то ли из Перми, то ли из Твери он приехал в Сочи, и Лида пропала. Он был таким балагуром, на гитаре играл, вечно какие-то байки травил, жил с друзьями в палатках и просто наслаждался жизнью. Я ходил с Лидой к ним и понимал, почему она влюбилась в него. Мне тогда было двадцать четыре, ему примерно столько же, а Лиде только девятнадцать. Я отступать не собирался, у меня тогда были кое-какие идеи по… хм, бизнесу, и я мог дать ей стабильность, а не этот вечный путешественник.