– Ты теперь заделался блюстителем школьных правил? Немного лицемерно, не находишь?

– Лицемерно притворяться студенткой и использовать силу против того, кто слабее.

– Иди к демонам, Бастиан, потому что использовать силу против того, кто слабее, – это то, чем ты занимался два года! Не строй из себя святого!

– А ты не строй из себя невинную овечку. И прекрати использовать ее имя.

Я сощурилась и хмыкнула.

– Ее имя? Оно мое. Все, что было связано с Деллин Шторм, принадлежит мне. И всегда принадлежало.

Его рука взметнулась вверх, и прежде, чем я успела среагировать, сомкнулась у меня на горле. Меня словно ударили током: неожиданное прикосновение огненно-горячей ладони почти привело в себя. Боги, что мы творим… и что говорим друг другу?

Я бы могла, пожалуй, разжать его пальцы точно так же, как сделала это с Лорелей, но к собственному стыду поняла, что даже такое унизительное и пропитанное ненавистью прикосновение не в силах прервать. Впервые за много недель я стояла к нему очень близко, смотрела в темные глаза, на губы, бьющуюся жилку на шее и не могла остановиться и не вдыхать полной грудью кофейно-апельсиновый запах.

Где-то над нашими головами сверкнула молния, сверху посыпался сноп искр. Наверное, они напомнили Бастиану о прошлом, о всплесках магии, которые неизменно случались, когда мы оказывались рядом.

Он сделал всего одно движение мне навстречу, и я не удержалась, потянувшись следом.

Воздуха не хватило не из-за руки, сжимавшей горло, а от поцелуя. Слишком грубого, чтобы дать иллюзию восстановления чувств, и в то же время слишком жадного, чтобы поведать о равнодушии. Казалось, что земля уходит из-под ног, а когда хватка на шее ослабла и пальцы чуть погладили тонкую кожу, я запустила руки в волосы Бастиана, крепче прижимаясь, отдаваясь во власть губ и рук.

Мы отшатнулись к стене в лихорадочном поиске опоры, и тут сущность сыграла со мной злую шутку. От переизбытка эмоций, накатившей вдруг слабости и почти лишившего разума болезненного спазма внизу живота я потеряла контроль над крыльями, и они инстинктивно раскрылись. Острый шип, венчавший крыло, врезался аккурат в окно, которое с оглушительным звоном рассыпалось на миллион мельчайших кусочков, в каждом из которых отражались отблески свечей.

Мы отреагировали одинаково и почти синхронно: переглянулись и кинулись врассыпную, как два нашкодивших кота. Бастиан – куда-то в сторону преподавательского корпуса, а я к спальням.

Я неслась так стремительно, что, кажется, даже помогала себе крыльями, явно напоминая курицу, несущуюся по курятнику. Только оказавшись в комнате, перевела дух и сползла по двери, прижимая пальцы к горящим губам. От эйфории, охватившей сознание, хотелось не то плакать, не то смеяться.

Он не равнодушен. Не смог сдержаться. Бастиан что-то чувствует!

Да, пока что это далеко от любви, и в нем скорее кипит ненависть к Тааре, чем желание поверить в Деллин, но, демоны меня раздери, это не равнодушие. Это уже на целую жизнь больше, чем то, на что я рассчитывала.

В утро отъезда на практику я вывалилась одной из последних, зевая и ежась от утренней прохлады. В этом году как-то подозрительно рано похолодало. Не сравнить с прошлой осенью, когда я вместо бала в легком платье бегала по лесам за одним до ужаса самовлюбленным драконом.

Я честно ждала, что встречу Бастиана за завтраком или наткнусь на него в коридоре, но на этот раз судьба не стала подкидывать ни мне, ни ему искушений. Проведя половину ночи наедине с идиотским желанием глупо хихикать, я не выспалась, не успела уложить волосы, позавтракать и толком собраться. Наспех покидала в сумку вещи и вылетела из школы, уже когда все рассаживались по экипажам.

– Шторм, – Яспера, проверявшая адептов по списку, закатила глаза. – Снова опоздание.

– Вызови родителей и поставь меня в угол, – огрызнулась я.

– Уже, – она усмехнулась, – твой экипаж – первый, директорский.

Если бы вокруг не было студентов, мы бы наверняка показали друг другу языки. Яспера осталась пересчитывать суматошных и гомонящих воздушников, а я спешно двинулась вдоль рядов экипажей, выискивая самый первый, темный, где меня уже ждали.

– Обязательно было сажать меня с собой? Ты знаешь, какие слухи пойдут?

– Какие? – рассеянно откликнулся Крост, погруженный в написание какого-то письма.

– Что у нас роман.

– Они с первого курса ходят.

Я решила было надуться, но вспомнила, что не позавтракала, и резво полезла по шкафчикам в поисках съестного. Я же знаю, что у него что-нибудь есть. У Бастиана обязательно был кофе, а у Кроста…

– О, винишко! – радостно объявила я из-под скамейки.

– Поставь на место, это не тебе.

– А кому?

– Тому, кто первый затрахается. Неприкосновенный запас на случай эпидемии депрессии и приступов гнева среди магистров. Если голодная, возьми фрукты.

Фрукты тоже неплохо. В знак огромной признательности за доброту и понимание даже почистила Кросту яблочко. Правда, он его есть отказался, так что яблочко присоединилось к двум апельсинам и грозди винограда, улетевшими за оставшиеся десять минут до взлета.

– Проглот, – лаконично прокомментировал Кейман.

– Я – растущий организм.

– Что-о-о у тебя там еще растет?!

– Что ты такое делаешь?

– Пишу инструкции на ближайшие две недели и решаю текущие вопросы. Кстати, кто-то разбил окно в коридоре на третьем этаже. Ничего об этом не знаешь?

Экипаж привычно резко взмыл в воздух, оставляя далеко внизу школу, Бастиана, Катарину и ежедневные лекции. Впереди нас ждала загадочная практика, о которой я не имела ни малейшего понятия. Но радовалась смене обстановки и новым местам.

– Это все стадо твое? – удивилась я тому, что все экипажи были запряжены одинаковыми призрачными лошадьми.

– Все стадо мое. Хотя привычнее называть их все же адептами. Так что там с окном?

– А чего сразу я-то?!

– Логика, милая, логика. На третьем этаже, где ты теперь частенько ходишь к себе в спальню, кто-то разбил окно и смылся. И этим же вечером адептка Гамильтон обращается к лекарю с ушибом руки.

– Вот с нее и спрашивай, обо что она руку расшибла и не о стекло ли.

– Так а я не говорил, что это ты. Я спросил, что ты знаешь. Вы снова сцепились?

– Она лапала мои крылья. И угрожала Аннабет и Катарине. Я просто сказала ей, чтобы не лезла, и разжала клешню. А окно разбила не я.

– А кто?

– Бастиан, – беззастенчиво сдала огненную сволочь.

Поцелуй все еще горел на губах, но и шея чувствовала стальную хватку. Пусть хоть за окно огребет, доминант демонов.