– Это же сумасшедшие затраты, – ошеломленно пробормотал капитан егерей, записывающий для себя какие-то тонкости.

– Как мы подсчитали, – довольно усмехнулся советник по финансам, – как раз наоборот. В прошлый раз набор обошелся казне в весьма круглую сумму, ведь пришлось почти две декады кормить во дворце целые толпы гостей. Причем самыми редкими и изысканными блюдами и деликатесами. А еще нанимать дополнительно сотни слуг. Поваров, горничных, прачек и прочих. А сейчас будет в выигрыше большая часть горожан. Не останется без оплаты ни прислуга, ни труппы театров, у них весной всегда затишье. Обрадовались и хозяева ресторанов и харчевен. Ведь когда все гости пировали во дворце – у них пустовали залы. Благодарны нам и владельцы гостиниц и пансионов, они и не надеялись на прибыли.

– И самое главное – добавил мастер Чендис, – все претендентки, которые отсеются после первого испытания, получат в подарок эти три дня праздника и возможность устроить за это время свою судьбу.

– А каким будет первое испытание? – насторожились чиновники.

– Об этом даже судьи узнают только завтра, когда прибудут в столичный суд. – Многозначительно сообщил магистр, – но можете не сомневаться, никто не пройдет его благодаря знакомству или амулетам.

Послеобеденное время ушло на подготовку к завтрашнему отбору и к путешествию в княжество Воледена. К ужину мне настолько надоело примерять разные платья и рубашки, что всё сильнее хотелось сбежать. Куда-нибудь, где не будет ни серьезных девушек с иголками в руках, ни кипы разноцветного тряпья. Лучше всего подошла бы крыша мастера Чендиса, но его не было во дворце.

Вместе с Джином и прибывшим на помощь магом, магистр ставил особую защиту на зал, где завтра должны пройти первые, самые решающие испытания. И даже собирался там заночевать, чтобы никому не пришло в голову поковыряться в их щитах. Самонадеянных неучей почему-то мало пугают удары магических контуров, гораздо больше они страшатся наказания магистров.

Хотя на самом деле все наоборот… магистр поругает и отпустит, а вот щит может обжечь так, что придется не один месяц ходить в повязках и сиять полосами молодой кожи.

Ужинать я сбежала в свои новые покои. Решительно переоделась в легкую, простую юбку и блузку с собственноручно отрезанными по локти рукавами и села к столу.

Но лишь после того, как перепробовала все принесенные блюда, и отставила в сторону, не испытывая от этого обычного удовольствия, поняла, что весь день пытаюсь обмануть саму себя. Вовсе не наряды и не фрейлины портят мне настроение, а мчащийся сюда Хирд. И чем бы я ни занималась, предстоящая встреча тревожит все сильнее и забыть о ней не получается.

Так и стоит перед глазами возмущенное, презрительно кривящееся лицо брата, обнаружившего, что его целых двадцать лет нагло обманывала приблудная девчонка.

Я и сама вряд ли смогла бы простить такое коварство… даже если сумела понять. А Хирд вполне может сорваться… последние два месяца стали для него настоящим испытанием. И его терпение давно на пределе. Да еще и Густав с Юлиусом постарались потоптаться по самому больному. И можно не сомневаться, что мой невольный обман станет самым тяжелым ударом.

Побродив по комнатам и посмотрев в расцветающее звездами небо, решительно заперла все двери и окна и легла спать.

Все равно ничего изменить уже не удастся, так хоть магию восстановить, чтобы было чем отбиваться от разъярённого брата.

Скорее всего, уже бывшего.

Хирд:

– Во дворце все уже спят, – безнадёжно проворчал Густав, когда наши взмыленные скакуны замерли у ворот последней заставы.

– Коней, – не обращая на него никакого внимания, приказал я выскочившим навстречу егерям.

– А передохнуть… – заикнулся было офицер и тут же смолк, что-то рассмотрев на моем лице.

Молодец. Сообразительный. Жестко ухмыльнулся я, соскакивая с тяжело дышавшего животного.

Намного понятливее Густава, несколько раз за последние дни пытавшегося уговорить не мчаться как на пожар. Угомонился капитан лишь после моего сухого сообщения, что никто не собирался брать с собой ни его самого, ни телохранителей. Сами навязались, догнав у первой же заставы. И с тех пор Густав скачет рядом, как пришитый, в отличие от своих людей, постепенно, по одному, остающихся где-то позади.

Но если признать честно… мне пришлось им в этом незаметно помочь. Нет, само собой, никаких ловушек или препятствий не устраивал, просто не способен на такую низость. Зато не звал в курьерские кареты, которые брал на пару перегонов, когда уже едва держался в седле.

Маги все-таки люди, и даже выпив зелье выносливости должны хоть немного поспать и раза два в сутки набить желудок горячим варевом.

До Резвилла мы добрались слегка за полночь, и считали, что легко и свободно проедем к дворцовым воротам по спящим улицам.

Не тут-то было.

Везде горели фонари, и магические, и простые, слышался стук молотков, шорох пил, говор и топот снующих людей.

Возле трактиров устанавливали столы и натягивали нарядные шелковые полотна праздничных шатров, на центральной площади собирали островерхое шапито, различные карусели и открытые сцены. И везде развешивали королевские вымпелы, яркие гирлянды из разноцветных праздничных фонариков и защищенных от увядания полевых цветов.

– Что здесь происходит? – сердился я пробираясь между куч досок, гор скамеек и корзин с разной мелочью.

– Набор фрейлин, – Густав махнул в сторону застекленной витрины с королевскими указами.

– Да? – усомнился в правильности его слов, припомнив приглашение брата, – он только через четыре дня.

Но к витрине все же подъехал и внимательно изучил огромный холст, на котором придворные мазилы по пунктам расписали новые правила набора.

Очень неожиданные… но нужно сказать, весьма и весьма правильные. Хотя бы потому что теперь мне не придется передвигаться по родному дворцу перебежками, как какому-то жулику. И в столовую можно будет входить спокойно, не опасаясь нападения горячо влюбленных придворных красоток и кандидаток во фрейлины. Не в меня, как я успел убедиться на горьком опыте, а в мое герцогское кресло. Иногда так и подмывает заказать у краснодеревщиков десятка три его копий и подарить каждой из этих леди, пусть везут куда хотят и сидят сколько угодно.

– А вот это ты видел? – позвал Густав, указав на обычный по величине указ.

– Что там?

– Прочти сам…

Ну, прочел.

Присвистнул от изумления.

Посидел несколько секунд, ошеломленно вглядываясь в размашистую подпись Гарла и прочел еще раз. И начал смеяться, ощущая, как стремительно тают остатки злой безнадежности сковывавшей душу почти две луны.

Брат объявил государственными преступниками и подлую мадмуазель и ее брата, купившего для сестрицы запрещенный артефакт, чтобы с помощью Греты завладеть дубовым Дэнзорским троном.