– Да вроде нет. Коэффициент интеллекта сто тридцать шесть.

– У меня сто сорок, – поделился я. – Но откуда тогда такая впечатляющая разница в методах? Может, ты девственник и в этом все дело?

– Мельников! – Взвился тот. – Базар-то фильтруй! Хера ли девственник?

– Вот и я думаю. Помню наши загулы в общаге – ты ж нормальный чувак был!

– Гы! – Оживился Иван. – Помнишь под новый год лежим, курим, а девчонки нам под одеялом сосут? И ты такой – пойдем пожрем?

– Ага, а ты – кончим и пойдем, – вспомнил я. – Хорошо было… – но тут же стряхнул с себя пыльцу ностальгии. – Так что изменилось, Карпов? Ты чего, девчонку не можешь закадрить?

– Ты сказал – хо-ро-ша-я девушка, – по слогам, как идиоту, попытался втолковать Иван.

Сдается мне, мы оба в тот момент считали друг друга идиотами.

– Я сказал – охуенная! Что ее надо хватать и…

– Ну я и… – он вынул из кофеварки наконец наполнившуюся чашку. – Обаял. Наверное.

– Обаял… – покачал я головой. – Ты ее в загс должен был тащить или в постель, Карпов?

– Ну…

– Идиот… – отбил я ладонью лицо.

Но Иван вдруг встряхнулся, подхватил со стола пачку сигарет, выщелкнул одну и устроил телефон на столе. Прикурил, отпивая кофе маленькими глоточками.

– Так ты действительно этого хотел? – Спросил он вдруг серьезно, а не лениво-расслабленно, как до сих пор со мной общался.

– А ты как думал?!

– Я думал, что это твоя баба, которую надо развлекать, но руками не трогать.

– И не трогал, как хороший мальчик?

– Ну почему… – он выпустил колечко дыма изо рта, потом второе, примерившись так, чтобы оно залетело в первое и только потом продолжил. – Трогал. Мы не только по театрам ходили. Если что.

– Реально? Ну давай тогда, расскажи нормально.

Правда, меня чем-то напряг жесткий блеск в его глазах.

Не был Иван тем разгвоздяем, каким сейчас пытался показаться.

Это второе, что меня напрягло.

А третье…

– Ну мы сначала сходили кое-куда потанцевать, знаешь, расслабиться, коктейльчиками закинуться. После театра, – ухмыльнулся он так, словно мы были сообщниками. С института уже не были, но я примерно представлял, что там за «коктейльчики». – А потом в тот ресторанчик с маленькими кабинетами, про который ты мне рассказывал. Где еще столы прозрачные.

А вот тут я его ухмылку понял на все двести процентов. Там такой секрет – раззадориваешь девочку на почти безобидные игры под столом. Либо ты ей пальцами под юбочку лезешь, либо она тебе ладонью в ширинку – и тут приходит официант и забирает поднос, на котором приносил закуски. А там – опа! – столешница стеклянная и его взгляду открываются все ваши шалости. Девчонкам крышу сносит напрочь! Кто краснеет, кто прям рыдает от стыда, а кто заводится так, что с трудом получается обуздать, чтобы она прямо там на тебя не запрыгивала.

Интересно, Арина у нас какой разновидности стесняша? Она так мило смущалась в нашу первую встречу, но вдруг я разбудил ее чертей в тихом омуте?

– Твоя держалась! – Ответил на незаданный вопрос Иван. – Руку, правда, сразу убрала и почти не покраснела, зато потом, когда мы ко мне поднимались…

Руку, значит, убрала. Надо думать, сначала она этой рукой полезла проверять…

Ладно, я же этого и хотел?

– …поднимаемся ко мне на пятый пешком, ну я ее и спрашиваю, знаешь, мол, песенку: «Ты пахнешь мятой в футболочке помятой…»

– Я не знаю, – нахмурился я.

– «Жду тебя всегда между четвертым и пятым…» – ухмыляясь, закончил Иван. – Вот между четвертым и пятым я ее и помял. У нас там такая слышимость, и когда девочка чмокает на всю лестницу…

Кхм.

Кажется, с тех пор, как мы в студенчестве лихо трахались по койкам в одной комнате, соревнуясь, кто дольше продержится и чья девочка больше кончит, прошло достаточно времени. Повзрослел я, что ли? Уже как-то неловко подробности чужого секса слушать. Старею?

– Что ж ты мне голову дурил? – Спросил я громче, чем собирался, пытаясь перебить странный привкус во рту, возникший от его рассказов.

– Думал, что ты меня придушишь, как Отелло, – хмыкнул Иван.

– Когда это я был ревнивцем? – Искренне удивился я.

– С такой девкой – я бы не удивился. Ты видел ее вид сзади? Жопа сердечком! Да за одно это можно жениться!

Жопа сердечком, значит.

Все-таки уже видел, значит…

Мне вдруг стало как-то мрачновато.

Эта самая жопа сердечком почему-то вдруг встала у меня перед глазами и никак не хотела покидать поле зрения. Куда бы я ни поворачивался – везде была она.

Сначала в красных стрингах, потом вовсе без них, а потом…

Уф…

Я бы с удовольствием посмотрел, что там дальше припасло мое воображение, но оно почему-то в этот порнофильм вместе меня на главную роль решило взять Ивана.

Это именно он подходил к заднице-сердечку Арины, он хлопал ее так, что звенело эхо, он раздвигал…

Дальше я не досматривал.

– У меня дома трахались? – Мрачно спросил я.

Информация эта, если честно, была совершенно лишняя. Но мое воображение решило довести меня до цугундера и замучить картинками, достаточно достоверными, чтобы испортить настроение по полной программе.

Вот там, где мы зажигали с Ариной, она теперь зажигает с Иваном.

Почему меня не бесили абстрактные парни из какого-нибудь «Тиндера» в моей постели, но вдруг стал бесить Иван?

– Да не, ты чего? – Изумился он. – Я же какие-то понятия имею. К себе затащил.

– И у тебя дома, в твоей дыре, на твоем постельном белье, которое ты меняешь раз в полгода… – я скривился, представив его посеревшие простыни в цветочек.

– Я поменял! Перед свиданием! – Взвился Иван.

– Карпов! Ты же крутой чувак! Ты зарабатываешь не меньше меня! Как так получается, что у тебя дома такой клоповник? Сам выглядишь нормально, а дома бардак!

– Так женской руки не хватает! – Как-то неловко развел руками Иван. – Я бы женился давно, да где найти нормальную девушку? Твоя Арина, кстати, сразу начала суетиться, прибирать что-то.

– В твоем гадюшнике? – Мое отвращение выплескивалось за пределы экрана.

– Ага. Вот она нормальной женой была бы. Как думаешь – пойдет за меня? Ну, через полгодика.

Вот это почему-то заело меня еще сильнее задницы-сердечка.

Как Арина в душной квартирке моего друга, где у него коробки из-под пиццы громоздятся вавилонами под потолок, где он меняет постельное белье только перед свиданиями – взялась делать уборку. За нее стало обидно, а за себя досадно. Селишь женщину в элитной хате, а она ходит трахаться в трущобы. Ну что такое…

– А потом! – Иван вдруг щелкнул пальцами воодушевился, будто