Знаете, наверное, эту Арку? Вы встаете на одну сторону, а ваш любимый – напротив. Если он скажет что-то, пусть даже очень-очень тихо, то вы услышите все ясно и отчетливо. Вам покажется, что заветные слова сказаны вам на ухо, и говорящий стоит совсем близко… Романтично!

Было девятое августа, десять утра. Небо хмурилось, крапал дождик. Никита пришел раньше меня. Одетый в синюю ветровку и джинсы, он выглядел красивее, чем на фотографиях. Кстати, он не выкладывал снимки в свободный доступ, прислал лишь мне.

В руках он держал букет желтых роз. Это мои любимые цветы. Угадал, а я даже не особенно удивилась: уже привыкла, что он все угадывал. Мы поздоровались, пошли к его машине, сели в нее и…

В Свияжск я так и не попала. И не попаду.

Думаю, он привез меня в багажнике или на заднем сиденье. Никто не видел, что Никита вернулся не один. Я очнулась уже в его доме. Он что-то сделал с моим позвоночником: нижняя половина моего тела парализована. Я не чувствую ног и не могу ходить; я полностью в его власти.

– Больше ты никогда меня не покинешь, не уйдешь. Будешь сидеть, дожидаясь моего возвращения. – Произнося эти слова, Никита улыбался безмятежной, абсолютно счастливой улыбкой.

Он велел мне забыть, как меня звали прежде. Теперь я Нюся. Временами мне кажется, что она – это и есть я. А я – это она.

Никита смотрит на меня и видит Нюсю – большую часть времени. А когда эта иллюзия по какой-то причине не срабатывает, он впадает в неистовство.

Конечно, меня искали родные: бабушка, тетя. Не сомневаюсь, что они страдали, плакали, не спали ночи напролет. Но я никому не говорила, куда и с кем еду. Никто из моего окружения понятия не имел о Никите. Да если бы и знали, это не помогло бы меня найти. Он уничтожил все следы нашего знакомства. Компьютер – его стихия. Его хлеб и соль. Он живет в виртуальном мире, для него только это и есть единственная реальность.

Нет нужды объяснять, почему Никита так хорошо меня знал. До меня слишком поздно дошло, что не было в этом ни божественного провидения, ни чудесных совпадений. Мои секреты стали быстро ему известны, он узнал обо мне все, что мог. Не только взломал аккаунты в соцсетях, но и проник в домашний компьютер – понятия не имею, как это делается, но для таких умников, как он, нет ничего невозможного.

Должно ли меня утешать, что не я одна попалась в его сети, расставленные в Сети? До моего появления в подвале Никита замучил здесь еще девять девушек, пытаясь заменить ими свою «номер один» – Анастасию.

Обманутые, изуродованные, несчастные и испуганные, они сидели в том самом кресле, где сейчас сижу я. Кричали, как я, умоляли, плакали и на что-то надеялись. Их призраки до сих пор здесь. Порой я уверена, что вижу их: они стоят возле меня и смотрят, зовут и ждут.

Я прислушиваюсь, но не слышу его шагов. Но даже когда услышу, не стану прятать своих записей. Так я решила. Пусть он прочтет все, что тут написано – и мною, и, главное, его покойной женой. Хочу, чтобы правда об Анастасии, правда, от которой он прячется здесь, убивая невинных людей, обрушилась на него и раздавила своей тяжестью.

Меня это не спасет, я не питаю напрасных надежд.

Но, быть может, спасет кого-то другого.

Маша ускорила шаг. Никто ее не ждал, можно и не спешить, но она всегда ходила быстро, почти бегом, когда нервничала, как сейчас.

Настроение было на нуле. Новая сотрудница, которую взяли на испытательный срок после ухода Кати, оказалась ленивой и глуповатой, но зато была племянницей главбуха. Посему срок этот она пройдет – к гадалке не ходи.

Маша с тоской вспоминала счастливые времена, когда они работали бок о бок с Катей. Катюша – не только лучшая подруга, но еще и дело свое отлично знала, и подменить могла в случае чего. Не то что Лизочка.

«Держите меня семеро! Лизочка!» – Маша чуть со стула не упала, когда новая сотрудница представилась, войдя в кабинет. Главбух, которая вплыла следом за ней, улыбалась лучезарно и опасно, как финалистка конкурса красоты.

– Вы уж обучите Лизочку всему, Мария. Она девочка способная, справится, я уверена! – И попробуй возрази.

Пока особых способностей Маша не заметила. Разве что трещать по телефону, вертеться перед зеркалом да задавать глупые вопросы, по сто раз переспрашивая одно и то же.

Эх, Катя, Катя! Мысли перескочили с глупой Лизочки на подругу.

С памятной поездки в Кабаново прошла неделя, но Маша до сих пор не могла заснуть без успокоительного. А уж что творилось с Катей, даже вообразить невозможно.

Родственнички еще эти… Когда Артуру был седьмой день – у мусульман ведь не на девятый, а на седьмой положено собираться, – все устроили его родители, здесь, в Казани, в каком-то ресторане, а Катю даже не позвали. Пусть мол, сама поминает, как хочет. Одна.

Маша вся кипела: как же так можно? Хорошо, не любили вы ее, не признавали, за человека не считали, непонятно почему, правда. Но соображаете ведь, насколько Кате тяжело, а сама она не сможет всем заняться: и мать похоронила, и мужа, а тут еще – допросы, следователи, разборки!

Но сама Катя несправедливости, пренебрежения и жестокости по отношению к себе как будто даже и не заметила. Когда Маша принялась возмущаться, просто отмахнулась:

– Пусть как хотят. Мне компания не нужна, чтобы Артура вспомнить.

Подруга и раньше разговорчивостью не отличалась, а теперь и вовсе: два-три предложения выдавит из себя – все, отбой.

Когда в полиции спрашивали, почему она захотела отправиться в тот дом, да зачем полезла в подвал, как догадалась о спрятанной комнате, она ответила, словно по бумажке читала:

– Мы с Артуром давно хотели купить дом за городом. Подумали, что этот вариант может оказаться подходящим. Дом продавала фирма мужа, он долго не уходил, и хозяин был готов сильно снизить цену. Поехали взглянуть. Дом нам понравился, решили купить. После смерти мужа я не изменила этого решения, захотела показать друзьям. А дверь в подвал мы с друзьями обнаружили случайно. Обратили внимание, что подвал маловат, подумали, что здесь может находиться еще какое-то помещение.

Маша знала, что это вранье: никакого дома Артур с Катей в обозримом будущем покупать не собирались, а уж этот монстр, стоящий в глуши, их бы точно не заинтересовал. И дверь они искали целенаправленно, и поехали туда вовсе не затем, чтобы посмотреть на будущее Катино место жительства. Однако слова подруги и она, и Леня подтвердили, не колеблясь.

Когда же Маша попыталась выспросить у Кати правду, ничего не вышло. Сначала подруга отнекивалась и отмалчивалась. А потом, уже после того, как внезапно поздно вечером, неизвестно почему, собралась и ушла из их с Леней квартиры, накричала на Машу по телефону: