– Даже так? – игриво приподняла я бровь, а губы уже жгло от желания распробовать новый поцелуй.

Антон сам сократил это жалкое расстояние между нами. Сам прикоснулся к моим губам – без страсти, без напора, которым сейчас я бы не обрадовалась. Мягко, нежно, почти неощутимо целовал меня, томительно медленно раскрывая мои губы, растягивая удовольствие. Я отвечала так же легко, чувствуя невероятную потребность в этом поцелуе. Растворялась в мужчине, обнимая его за шею. Пила его дыхание, щедро делясь своим собственным. Что удивительно, эти касания вызвали куда больше возбуждения, чем если бы мы здесь и сейчас сгорали от страсти.

– А я смотрю, ты время зря не теряешь, Вика, – ворвался в нашу идиллию неприятный голос, который я без проблем узнала.

Растерявшись, хотела отпрянуть, отскочить от Антона, но мужчина не дал мне этого сделать, крепко удерживая на месте. Обернулись к Алану мы вместе, но я была хоть немного защищена от его насытившегося злостью взгляда.

– Меня послали разыскать тебя, – проигнорирован Алан недовольный взор моего защитника. – Но вижу, ты и не терялась. Стоит поторопиться, если не хотите шарахаться здесь до самой ночи. Часть съемочной группы отправилась вместе с Винсентом в город, но остальные уже на винодельне.

– А что случилось с Винсентом?

Не то чтобы он мне симпатизировал. Скорее уж наоборот, но я переживала за всех участников так или иначе. Все-таки это именно мое шоу, а значит, за происходящее здесь я тоже несу ответственность в какой-то мере.

– Упал с лошади, сломал руку и ногу, но крику было столько, что лучше бы он ударился головой. По крайней мере, не пришлось бы выслушивать миллион его жалоб. Не мужик, а тряпка.

Я заволновалась и посмотрела на Антона в поисках поддержки. Не знаю, чего именно я ждала, но мужчина понял, что я нуждаюсь в том, чтобы сейчас решения за меня принимал кто-то другой.

– В общем, догоняйте, – усмехнулся наш неожиданный визитёр и стукнул коня пятками по бокам, чтобы унестись по направлению к винодельне.

– Боюсь, пешая прогулка отменяется, – сказал мужчина вслух то, что я уже и так поняла, а потому сейчас с опаской косилась на коняшку, которая все это время ходила вокруг старого скрюченного дерева. – Нехорошо, что Алан видел наш поцелуй.

– Это еще почему? – пытливо прищурилась я, подумав о самом плохом. – Боишься запятнать свою репутацию?

– Карамелька, не придумывай, – тяжело вздохнул мой кавалер, картинно закатив глаза. – Я бы с удовольствием рассказал всему миру о том, что мы вместе, но ты ведь упертая. Еще не готова признать, что я одержал победу, захомутав тебя в свои сети. Но я подожду, пока ты это осознаешь, и вот тогда… А плохо потому, что слухи еще никого не красили. Они могут вызвать ревность и проблемы, которые мне хотелось бы, чтобы тебя не коснулись.

– Кстати, о ревности, – переключилась я на другую тему. – За что ты поставил фингал Артему?

– За дело, – искривил Антон губы в нехорошей усмешке. – Не волнуйся. Тебе не о чем переживать.

– А тебе? – уточнила я, пытаясь найти в его словах подвох.

– А мне тем более. Ведь конкурентов осталось только пять.

Пляски на совести

До винодельни мы добрались последними. Просто лошадь в какой-то момент поняла, что мы ее безбожно эксплуатируем, и решила это дело исправлять. Животинка то и дело вставала на дыбы, желая нас скинуть. Изо всех сил пыталась утащить нас в другую сторону и даже разок возжелала завалиться с нами набок, но Антон ее тут же приструнил. Правда, и дальше ехать на этой убийце нервных клеток я отказалась. Уж лучше пешком, чем потом собирать себя по кусочкам по всему лесу.

На винодельне нас встречали разными взглядами. Катя смотрела на меня в ужасе. Подлетев ко мне, трясущимися руками трогала изорванный наряд, а на глаза ее наворачивались слезы. Съемочная группа же, наоборот, воодушевилась, что съемки скоро можно будет продолжить. Режиссер как раз обсуждал со своей помощницей необходимость вставить в серию короткое видео о том, как Винсент свалился с лошади. Ну да, ну да, шквальные эмоции поддерживают живой интерес.

Антон больше не успел перекинуться со мной даже парой фраз. Нас растащили по разным сторонам переодевать и приводить в порядок. Другие участники выглядели куда лучше, чем мы. Мужчины были облачены в костюмы-тройки самых разных цветов, но тем не менее они не казались кричащими. Скорее сдержанными.

Артем сверлил меня таким взглядом, что впору прикрываться щитом. И желательно железным. И не факт, что поможет. Алан же бессовестно усмехался, радуясь тому, что удалось хоть кому-то подгадить. Остальные выглядели более-менее нормальными, разве что удивленными, а вот Владимир явно чувствовал себя оскорбленным. Еще бы, он ведь считал, что ни у кого и шанса нет против аристократа в каком-то там поколении.

Девочки-костюмеры охали и ахали, пока со слезами на щеках помогали мне снять те тряпочки, которые остались от красивого костюма для верховой езды. Я и сама была готова разразиться рыданиями, но времени на пожалеть себя и других мне не дали. Катя чуть ли не с рук кормила меня едой из контейнера, в котором можно было найти картофельное пюре, запеченную белую рыбу и невероятный кисло-сладкий соус с овощами. Запивала я все это горячим чаем, и с каждым глотком жить хотелось все больше.

– Давайте-давайте! Нужно успеть отснять все за сегодня, – командовал режиссер нашим бедламом, а я осматривалась по сторонам, пока гример накладывала мне вторую тонну макияжа. К красному платью в пол с открытой спиной прибавились красные же губы, а на веки легли золотистые тени с темной дымкой. И вот спрашивается, зачем мне это все в помещении, где из света только настенные канделябры?

Небольшое здание, которое я уже видела издалека, внутри оказалось очень уютным и простым. Никакой помпезности, только комфорт. На первом этаже, где мы сейчас все разместились, было что-то вроде небольшого бара. У дальней стены имелась деревянная барная стойка, за которой можно было разглядеть больше сотни бутылок, что были вставлены в подставки.

Еще две стены были прикрыты узкими стеклянными сервантами, в которых хранились экземпляры самого дорогого вина. Еще один шкаф – массивный, из темного дерева – собрал в себе историю появления этой винодельни и бутылки с напитками от каждого года. У окна разместились стойки для верхней одежды, которые сейчас были завалены всем подряд, в том числе и аппаратурой. Посередине помещения стоял массивный длинный деревянный стол и простецкие лавки со спинками. Вот и весь нехитрый антураж.

– Пойдем? – потянула меня Катя, едва мне приклеили ресницы.

Посидеть хотелось очень сильно, а лучше полежать, потому что нижние девяносто продолжали гореть. От каблуков я напрочь отказалась, а потому мне нашли симпатичные лакированные балетки. Даже этой малой уступке я радовалась как никогда. Хотя бы потому, что мне предстоял путь вниз.

Да, сама винодельня располагалась внизу, на подземном этаже. Нас встретил узкий коридор, в котором уже собрались перед высокой аркой участники и молодой мужчина во фраке и бабочке. Едва я спустилась, съемка началась, а незнакомец заговорил на французском. Абсолютно всю его речь я пропустила мимо ушей, потому что сил на перевод не было, как, собственно, и желания. Больше меня волновал Артем, который стоял аккурат за моей спиной и прожигал мой затылок недовольным взглядом. Я поежилась неосознанно, однако это действо дало начало неприятному разговору.