– Блин, ты меня в гроб загонишь. – Разумей уставился на Внутреннюю Богиню так, как водитель-лихач на невесть откуда выпрыгнувшего гибэдэдэшника. – Ну сколько раз тебе говорить – следи за языком, а? Что ты теперь ему скажешь?

– Правду, – ответила Внутренняя Богиня, извлекая из воздуха папаху, бурку и деревянную лошадку. – Раз уж мы встречаемся, скрывать от нашего избранника что бы то ни было считаю неуместным. – Она взмахнула шашкой и закачалась на лошадке.

И прежде чем Разумей успел что-то возразить, Красная Шапочка выпалила:

– Бабушка считает, что Лев Львович ко мне неровно дышит.

– Трудно не заметить, – пожал Волк плечами. – А что ему, он – мужчина свободный, неженатый…

– Ты так говоришь, будто это нормально! – вспыхнула Красная Шапочка. – Между прочим, он ко мне клеится! А ведь я – твоя девушка, я тебя уже поцеловала.

– Я знаю… – ответил Волк, но добавить ничего не успел.

– Знает он. – Красная Шапочка скорчила рожицу. – И что ты собираешься делать?

Волк пожал плечами:

– Если он начнет к тебе приставать, скажу ему: «Лев Львович, дело в том, что мы…»

– Какой он все-таки… – аура Внутренней Богини переливалась зловещим лилово-багровым светом. – Разве на него можно положиться?

– Вот именно что можно, – стал на защиту Волка Разумей. – У меня сложилось впечатление, и я считаю его вполне обоснованным…

– Сложилось, так разложи его обратно! – рявкнула Внутренняя Богиня. – Нам с нашей подопечной не нравится то, что Волк ведет себя недостаточно…

– …с Красной Шапочкой встречаемся, – продолжал Волк, и в глазах его разгорался блеск, который Внутренняя Богиня пока не заметила, но Разумей уже зафиксировал. – А потому, при всем моем уважении, рекомендую вам охотиться в другом месте!

И улыбнулся, вернее, оскалился, так что Внутренняя Богиня, как раз в этот момент бросившая беглый взгляд на происходящее, испуганно ойкнула и застыла, как соляной столб.

– Правда? – спросила Красная Шапочка. – А если он тебя после этого выгонит?

– Не выгонит, – ухмыльнулся Волк. – У нас вон сколько материала отснято, что ж его, переснимать весь? Да и где он еще найдет Волка с голливудским опытом?

Внутренняя Богиня изобразила такой фейспалм, что не выдержала и кувыркнулась в воздухе.

– Ну, олух же, – произнесла она. – А если Лев Львович все-таки пойдет на принцип, как сделал бы всякий уважающий себя мужчина, и постарается устранить конкурента?

– …а если выгонит все-таки, – ответил мыслям Красной Шапочки Волк, – ну что ж, опять буду резюме рассылать. Но знаешь, – он выпрямился, хотя обычно слегка сутулился; прямо за его плечами пересекал небо солнечный диск, и казалось, что лоб и уши Волка кто-то полил расплавленным золотом, – работу-то я себе найду, а вот вторую тебя – точно нет.

Внутренняя Богиня, совершив пару оборотов вокруг своей оси, сползла на пол.

– В обморок от счастья грохнулась, – прокомментировал Разумей. – Опять мне одному рулить, что ли? Значит, тогда…

Но Красная Шапочка, не дожидаясь мудрого совета от Разумея, просто приподнялась на цыпочки и чмокнула своего Волка в щеку, не обращая внимания на покрывающую ту жесткую щетину.

Фотопробы удовлетворили Льва Львовича на 146 %, и он, по хорошей традиции, решил бросить котенка на стремнину. Однако режиссер не учел (а может, как раз учел), что перед ним не какой-то котенок, а пантера типа Багира.

Сцена, которую он предложил сыграть Бабушке с Красной Шапочкой, была, пожалуй, не менее напряженной, чем та, в которой Красная Шапочка дебютировала на площадке. В этой сцене Красная Шапочка пыталась рассказать Бабушке, что к ней пристает родной Дядя. А Бабушка, конечно же, внучке не верила и под конец даже поругалась с ней.

– А декорации? – забеспокоилась Красная Шапочка. – У нас действие происходит в особняке.

– Смонтируем, – пообещал Олег, на которого оглянулся режиссер. – А сейчас достаточно стула и старинного стола.

– Ну и чудненько. Мотор! – скомандовал Брюковкин, словно Гагарин своим «Поехали» отправлял ракету в путь.

– Бабушка, ты занята?

Красная Шапочка была само смятение. Прийти в это состояние для нее оказалось совсем несложно – достаточно вспомнить, в каком положении она оказалась. Это только в кино прикольно, когда за тобой ухаживают два в равной мере достойных человека; в жизни все почему-то куда сложнее.

Волка Красная Шапочка уже полюбила; Льва Львовича уважала и при этом не могла отрицать того, что он – импозантный и благородный, да и просто красивый мужчина. Но, ввиду влюбленности Красной Шапочки в Волка, шансов у Брюковкина, увы, не было. А Красной Шапочке очень не хотелось, чтобы такой достойный человек огорчался.

– Да-да, моя милая? – Бабушка перестала перекладывать карты и обернулась к внучке. – Есть вопросы?

– Бабушка, нам надо серьезно поговорить. – Красная Шапочка подошла к стулу и присела на корточки.

– Что случилось, внученька? – спросила Бабушка, и, достав из сумки зазвонивший смартфон, отключила его.

Лев Львович, дотоле сидевший в шезлонге, подался вперед.

– Случилось, – Красная Шапочка потупилась. – Даже не знаю, как тебе и сказать-то…

– А ты скажи как есть, – ответила Бабушка. – Не бойся, дитя мое, я же тебя не съем.

– Бабушка, дядя Паша… – Красная Шапочка натурально залилась краской. Чтобы добиться такого эффекта, в эту минуту Разумей Занудович, который за прошедшее время, что называется, «поймал эмоциональную волну», пользуясь невмешательством все еще валяющейся в обмороке Внутренней Богини, услужливо подсунул девушке воспоминание о том, как на нее смотрит Лев Львович и как он смотрел в данную минуту. – Он…

– Говори, внученька, смелее. – Бабушка наклонилась ближе, чтобы лучше слышать. В жизни Бабушка слышала даже, у кого из соседей по пансионату что показывают по телевизору, но сейчас довольно ловко строила из себя глуховатую, хотя и стильную бабушку героини-инженю.

Она вела себя так естественно, что у Льва Львовича даже дух перехватило.

– Он мне предлагал такое… – Красная Шапочка покраснела еще сильнее, и я, пожалуй, не стану рассказывать, что именно использовал для этих целей Разумей – в каждой женщине должна быть загадка, – …такое… да как ему не стыдно?

И совершенно непроизвольно посмотрела на режиссера. К счастью, тот как раз отвел взгляд, указывая одной из камер следующий план.

– Кто, Павел? – недоверчиво подалась назад Бабушка. – Ну что ты, он и мухи не обидит, тебе показалось.

– Не показалось, – упрямо возразила Красная Шапочка. Что-то внутри ее постоянно проецировало происходящее в сюжете на ее собственную ситуацию, оттого играла она натурально, так что даже Станиславский наверняка оставил бы свой театральный атеизм на вешалке, с которой, собственно, и начинается театр. – Он мне прямо сказал…