В принципе Матушка делами дочери интересовалась редко, но чрезвычайно метко. Настолько метко, что Внутреннюю Богиню всякий раз приходилось откачивать и отпаивать пустырником. Иными словами, Матушка была из тех родителей, которые берутся тушить пожар, когда полыхает уже полквартала, и делают это, снося на своем пути все уцелевшие строения.

Еще одной характерной чертой Матушкиного альтернативно-педагогического таланта было то, что ее родительские чувства могли вспыхнуть иногда на почве, далекой от реальности; например, от увиденного сна или прочитанного женского журнала и даже от рекламы детского питания с пухлыми карапузами.

Да-да, яблочко от яблони недалеко падает; и Матушка в молодости сама была очень похожа на свою дочь, ровно настолько, чтобы теперь дуть на Олину чашку с водой, принимая ее за некогда обжегшее саму Матушку молоко.

– Меня интересует, – сказала Матушка, подымаясь с пуфика. Ростом она была с Красную Шапочку, но в такие моменты девочке казалось, что мама нависает над ней, как Родина-мать над киевским мостом Патона, – что вообще с тобой происходит?

Разумей Занудович вытащил Благословенную Инструкцию Действий в случае Аврала, сокращенно БИДА, увесистый талмуд, забранный в потертую кожаную обложку и утыканный закладками, как бык на корриде пиками. Напялив на нос пенсне, он развернуло талмуд и забубнил:

– …в первую очередь в таких случаях ребенок должен узнать, что конкретно ставят ему в вину родители, или один из родителей, мать либо отец. Затем предельно подробно выяснив, в чем же именно…

– Я влюблена, мам! – тут Красная Шапочка внезапно вспомнила, что не вернула Волку куртку. «Ничего, завтра заберет», – подумала она.

– Я заметила, – холодности тона Матушки позавидовал бы даже мистер Фриз из Бетмена. – И даже догадываюсь, в кого. Так вот…

– …к этому моменту, без спешки и сохраняя внутреннее спокойствие, ребенок может выложить родителям, либо одному из них, матери или отцу, в зависимости от того, который из них считает, что произошедшее подпадает под категорию «шалости»… – бубнил Разумей.

– Он такой обалденный, мам! – Красная Шапочка, казалось, обрела внутренний обогреватель на базе челябинской доменной печи, потому что холод в словах Матушки на нее никак не подействовал. – Такой романтичный! Взрослый, серьезный, надежный, нежный, скромный, милый…

– Я тебе сейчас такого милого покажу, – сорвалась наконец Матушка и вцепилась в куртку на Красной Шапочке. – Я тебе каким языком говорила держаться от него подальше? Ты русского не понимаешь, что ли, или думаешь, что я просто так произношу какие-то звуки, чтобы поприкалываться?!

Внутренняя Богиня шарахнулась к Разумею и запрыгнула ему на руки, выбив талмуд. Разумей, не выдержав, оступился и упал аккурат на притихшую от испуга Девочку-девочку.

Красная Шапочка была дезориентирована и обескуражена, попросту говоря – она не понимала, что так возмутило Матушку. Ее, в смысле, Матушки, поведение было, мягко говоря, странным, ведь она же совершенно не знала Волка! Почему она так о нем?

– Ма, но ты же его совсем не знаешь! – в отсутствие Разумея Занудовича и Внутренней Богини Красная Шапочка лишалась даже столь слабой преграды между мыслью и словом, как их совместный контроль, и все, что у нее появлялось в уме, тут же марш-броском перескакивало на язык.

– Я?! – вот теперь Матушка, кажется, действительно была задета за живое, что, справедливости ради, случалось с ней вовсе не часто. – Это я его не знаю? А кто же его знает, может, ты?!

– Ну, я его тоже еще не знаю толком, – заметила Красная Шапочка, – но общаюсь с ним каждый день, с утра до вечера, и, думаю, что немного все-таки его узнала.

– Думает она, – фыркнула Матушка. – Я вот тоже думала, а оказалось… – На миг в ее глазах что-то вспыхнуло, но тут же погасло, сменившись бездонной чернотой межзвездного пространства. – Вот что, сейчас ты ему позвонишь и скажешь, что больше не снимаешься. Все, хватит, баста, довольно, шабаш, цугундер, капут. И сними куртку, видеть ее не могу.

Красная Шапочка даже побледнела и сама рухнула на пуфик, где дотоле обреталась ее Матушка:

– Но… съемки… Лев Львович…

– И НЕ УПОМНАЙ В МОЕМ ДОМЕ ЕГО ИМЕНИ!!! – вот такого на памяти Красной Шапочки не было еще ни разу – Матушка вышла из себя, словно невидимая Галадриэль стояла у нее за спиной и нашептывала что-то на эльфийском, и грозная волна ее гнева готова была снести все, не разбирая брода и дороги. – НИКОГДА, СЛЫШИШЬ?!!

В глубине души Красной Шапочки Внутренняя богиня прижалась к Разумею и дрожала, а Девочка сжалась в комочек, словно бездомный котенок…

И опять неожиданно прозвенел звонок, только теперь у Матушки.

– Алло! – со злостью ответила она и тут же сменила тон. – А, ма, привет… Нет, конечно, я тебе рада. Я всегда тебе рада. Может быть, нам тебя встречать? Вот как? И во сколько ты будешь? Нет, конечно, не ложимся. Мы будем ждать, конечно-конечно. Ну, до вечера тогда.

Положив трубку, Матушка буквально сползла по стеночке на пол, не сводя взгляда с Красной Шапочки.

– Życieztobą – toniebajka, toebitwa[14], – сказала она. – Ты хочешь, чтобы я вся седая стала, как Бабушка?

– Но Бабушка не седая, она… экзистенциально-фиолетовая… – пробормотала девушка.

– Ты хочешь, чтобы я тоже стала экзистенциально-фиолетовой?! – взвизгнула Матушка. – Но я не о том! Не отходи от темы!

– Мама, я тебе не успела сказать, но я не смогу уйти со съемок. Это деньги, которых у нас сейчас нет, и еще в фильме будут сниматься Бабушка и Плотва.

– Час от часу не легче.

– Ма, – протянула Красная Шапочка. – А что случилось-то? Чего ты так…

Матушка открыла рот, а затем закрыла его и обреченно махнула рукой:

– Да, ты права, выхода у нас пока нет. Одно хорошо, теперь ты там будешь под присмотром… если он, то есть Лев Львович, конечно, утвердит Бабушку, – она прикрыла лицо в классическом жесте фейспалма. – Я слишком устала для подобных испытаний.

Наконец Матушка взяла себя в руки и встала:

– Вот что, Бабушка обещала прибыть к двенадцати. Ее подвез «один хороший знакомый»… где она их только находит, таких знакомых, готовых на ночь глядя везти ее за сто километров? Значит, нам надо ее встретить. Она, конечно, приедет налегке, как ты помнишь, готовить она не любит. В общем, сначала я тебе список составлю, сбегаешь в кулинарию, купишь там всего готового, а потом…

– Мама, ты чудо! – Красная Шапочка едва не запрыгала от радости. – Слушай, а почему ты так против Серого Во… в смысле, Серова-Залесского?

– Если бы ты знала, какой это человек, – начала Матушка и внезапно осеклась. – Стой! Какого еще Серова-Залесского? Волка, что ли? Да мне нет дела до твоего Волка. Я про режиссера.