защищающими весь цивилизованный мир, при этом не рисковали совершенно ничем, получали удвоенный боевой паек, да ещё и поправляли здоровье на солнечном морском берегу, прогуливаясь мимо шуршащего прибоя и глядя, как маги жгут редкие лодки противника.

Так прошло достаточное количество времени. Наступил увиллий, затем перевалил за середину. И вот наконец наступило двадцать второе число месяца увиллия…

Покрытый пылью всадник влетел в ворота лагеря на хрипящей лошади, с которой клочьями летела пена. Бросив крупно дрожащее животное на попечение первого попавшегося солдата, гонец неловкой походкой человека, чьи члены затекли от долгого пути верхом, направился в шатёр полковника Жокко. Это появление не предвещало ничего доброго, поэтому у всех свидетелей сцены засосало под ложечкой.

Вскоре из штабного шатра растревоженной стайкой прыснули адъютанты, собирая ротных командиров на экстренное заседание.

– Ужасные новости, господа, – без предисловий начал Жокко, как только все ротные собрались. – Огромные силы Тондрона высадились сразу в двух местах – на полуострове Лионкай и полуострове Дарна. Они стремительно продвигаются на восток, сминая те небольшие соединения, которые удалось им противопоставить, – опережая шапкозакидательские возгласы подчинённых, повысил голос полковник. – Большие территории нашей страны оккупированы. И самое неприятное – по имеющимся у нас сведениям, каждая из армий вторжения возглавляется как минимум двумя Герцогами Гурра.

Лейтенант Брайк почувствовал ледяной чугунный шар, запутавшийся в его кишках. Нельзя сказать, что он был очень уж шокирован – признаться, он давно ожидал чего-то подобного. Слишком уж просто всё получилось, слишком уж глупо, казалось, вёл себя Гурр. Но по факту глупцами оказались те, кто поверил в глупость древнего мага, правившего великой империей. Оказывается, всё это время чёрный император просто водил за нос всё военное начальство Палатия.

Конечно, подобный блеф выглядел чудовищно: несколько десятков тысяч бойцов было брошено на верную гибель с одной лишь целью отвлечь внимание от основных направлений удара. Но ходили слухи, что Тондрон обладает миллионами гомункулов, так что в свете этого гибель даже пятидесяти тысяч выглядела смехотворно. Тем более, что гомункулы и не жили в привычном смысле этого слова, так что говорить о гибели было довольно нелепо.

Жокко говорил, рассказывая о сложившейся обстановке, а Брайк, вполуха слушая его, напряжённо думал. Всё плохо. Всё очень плохо. Сразу два места высадки, огромные силы, поддержка Герцогов. Информации пока было не слишком много, но выходило так, что две армии вторжения двигались по сходящимся направлениям – одна вдоль побережья Серого моря, другая – вдоль залива Дракона. Брайк отлично представлял себе карту своей страны, поэтому он сейчас словно воочию видел два чёрных языка, тянущихся один с Лионкая – северо-западной оконечности Паэтты, а другой – с Дарны, полуострова, являющегося, напротив, юго-западной оконечностью Палатия. Дальше уже, за заливом Дракона, раскидывались земли Кидуи.

Полковник, как обычно строя из себя великого стратега, разглагольствовал о намерениях противника, о которых ровным счётом ничего не знал, призывал к мужеству и спокойствию, и в конце концов объявил то главное, ради чего все здесь собрались.

– Мы выступаем сегодня же, господа! – провозгласил Жокко, обводя всех многозначительным взглядом. – Час на сборы для боевых отделений, два часа – для кухонь и обозов. Наш полк перебрасывают к северу. Ориентировочно пока будем двигаться к местечку под названием Березна. Там сейчас сосредотачиваются силы для остановки северной армии Тондрона. Двигаться придётся быстро, предупреждаю сразу. Нужно во что бы то ни стало остановить врага.

В мрачном молчании расходились командиры рот. Предчувствие беды ухватило всех за горло цепкими лапами. Все понимали, что тондронцы теперь отыграются за Синицу сторицей. Тих был и лагерь, что спешно собирал манатки и сворачивался, чтобы уйти навстречу неизвестности. Пришибленно молчал даже рядовой Вилли Кросан, а уж его рот вообще редко когда закрывался.

Прошло не более пары часов, и на месте военного лагеря остался лишь обезображенный вытоптанный пустырь, огороженный частоколом и полный всевозможного мусора. Ветер доносил сюда вонь выгребных ям, которую лишь немного перебивал дымок не до конца угасших костров. И посреди этого стояли обескураженные жители деревни Синица, сиротливо оглядываясь вокруг и не зная, что им теперь делать – оставаться среди этой разрухи или возвращаться в спалённую деревню, чтобы стать лёгкой добычей новых гомункулов.

***

По мере продвижения на север вести становились всё тревожнее. Тондрон сметал хлипкую защиту Палатия словно соломенные домики. Войска, ведущие изматывающие бои с келлийцами, снимались с тех участков фронта, что признавались второстепенными, и бросались в горнило новой войны, судя по всему, ещё более жестокой и страшной. Несмотря на то, что вторжение Гурра пока не затронуло соседние с Палатием государства, все они живо откликнулись на призывы о помощи. Даже Саррасса, обычно столь далёкая от того, что происходило на севере, пообещала полномасштабную поддержку. Зачарованные голуби маленькими сизыми стрелами мчались по десяткам направлений, неся полные отчаяния донесения, больше походящие на мольбы.

По слухам, его величество Анжей, король Палатия, в течение нескольких дней не показывался на публике, раздавленный и смятый той катастрофой, что свалилась на его государство. Палатийцы привыкли вести локальные войны, огрызаться на нападки берсерков, да вдобавок – чужими зубами. Уже война с Чёрной Герцогиней заметно подкосила великое торговое государство. Теперь же происходящее всё больше напоминало полный крах.

То и дело марширующим на север стрелкам попадались ошалевшие от ужаса беженцы, бредущие на восток в надежде спастись от заполонивших их земли чудовищ. Стиснув зубы, Брайк оглядывал свою роту, читая явные признаки зарождавшейся паники. Вдобавок к этому зарядили дожди, сделавшие дороги малопригодными для обоза, тем паче, что их грязь была основательно перемешана тысячами солдатских сапог.

Как результат – обозы отставали всё больше, что приводило к задержкам в обеспечении личного состава своевременной кормёжкой. Полковник Жокко рвал и метал, грозил трибуналом, требовал реквизировать продовольствие у гражданских, но это никак не спасало ситуацию. Даже под угрозой трибунала чахлые обозные лошадки не сдюживали с круто намешанной разбухшей глиной, а реквизировать было нечего и не у кого – большинство деревень здесь уже обезлюдели.

Судя по признакам, которые опытный командир умел считывать даже из ничего не значащих, казалось бы, мелочей, Брайк понимал, что война уже гораздо ближе, чем хотелось бы. До Березны оставалось ещё минимум два дневных перехода, а войска Гурра, судя по всему, были куда ближе, чем хотелось думать командованию.

Дисциплина в полку катилась к дьяволам. Несколько драк, пара дезертирств, а сегодня – ещё и убийство. Люди зверели от ужаса и безысходности. И вот один из солдат пырнул ножом товарища только потому, что тот выпил воду из его фляжки. Солдат