Он провел рукой по моей ключице, обвел пальцем сосок.

– Я буду укрощать тебя очень медленно.

– Укрощать? Что я тебе, лошадь?

– Угу. Моя призовая кобыла. Дай мне взять упряжь, чтобы мы начали скачку.

– Упряжь, да? – Я схватила чулок и хлестнула его. – А так тебе не нравится?

– Давай, детка. Выпусти наружу своих чудовищ.

Мы оба засмеялись. Потом он понизил голос.

– Иди сюда. – Он привлек меня к себе и поцеловал долгим, проникающим поцелуем.

Смеха больше не было. Были жар, и дрожь, и жажда.

Мои губы изучили ложбины его шеи, прошли по ровной, широкой долине груди, по твердым плоским мышцам живота и ниже, ниже, ниже. Я услыхала, как он резко вдохнул, когда мое дыхание согрело ту его часть, которая подергивалась от жажды.

– Время расплаты, – улыбнулась я, обходя эту область.

Он стиснул бедра, когда я взяла свой черный чулок и обмотала им основание стержня. Я начала потягивать то за один, то за другой конец, давая легкой шелковой ткани скользить то налево, то направо, лаская плоть посередине шелковой петли. Он застонал, когда я потянула чулок по всей длине, натягивая потуже, прижимая, дразня.

– Да-а-а-а, – его голова откинулась на подушку.

Глядя на него с закрытыми глазами и откинутой головой, я ощутила восторг, который испытывает женщина, когда мужчина, всегда держащий все под контролем, вот-вот потеряет его. Ради нее.

Когда я обхватила его губами, он испустил долгий, шипящий выдох. Мои руки гладили его, а язык скользил вверх и вниз, задерживаясь в точках, которые он показал мне, пока не закричал.

Излившись, он властно обхватил меня. Я подвинула его ногу на своем животе, пока вся не оказалась под его весом.

– Правда? – спросил он, слегка улыбаясь. – Больше не будешь бояться?

– Правда.

3 февраля 1996 года

– Синтрибация.

– Что это? – Я открыла коробку с пиццей, и офис Троя наполнился аппетитным запахом еды.

– Синтрибация, – повторил он. – Формальное название способа, которым ты мастурбируешь.

– Что? – Я чуть не уронила крышку.

– Мастурбация. – Схватив кусок, он впился в него зубами. – Тебе что, неловко от этого слова, Шейда? Потому что все занимаются этим. И ты, и весь остальной мир.

– Я… Э-э-м… – Я уставилась на разноцветные ломти пиццы.

Он отвел с моего лица прядь волос и рассмеялся.

– А я еще думал, Свекла, сколько времени потребуется на это сегодня. Похоже, мы побили рекорд.

Я взяла кусок пиццы и положила на салфетку.

– Смотри. Я тебе кое-что покажу, – сказал он.

Пока он загружал свой компьютер, я огляделась. Ремонт в его новом офисе в основном закончился. Оставались всякие мелочи, но я замечала их только потому, что тут никого не было и не происходило обычной суеты и возни, которые я слышала, когда мы разговаривали по телефону. Огромное пространство – ряды кабинок, переговорные комнаты, белые клетки офисных потолков.

– Вот, – он повернул ко мне экран.

– Что это?

– Это, моя дорогая, наше будущее. Интернет. Ты забиваешь, что нужно, в поиск, и он почти мгновенно выдает тебе результаты. – Он притянул меня к себе на колени. – Видишь? Синтрибация. Когда женщина мастурбирует, сжимая ноги и напрягая бедра.

Почему-то теперь это слово не выглядело таким странным – когда я вот так сидела с ним в мягком кожаном кресле.

– Так этот Интернет… Это типа словаря? Или библиотеки?

– Это гораздо больше, – он горел энтузиазмом, словно смотрел фантастическое кино и люди в нем совершили какой-то грандиозный прорыв. – Ты сможешь выкладывать туда свои объявления о продаже недвижимости, описывать дома и охватывать аудиторию, которую иначе никак бы не получила. А в личном плане ты можешь связаться с кем угодно в любой точке мира, без марок, без телеграмм, без счетов за международные звонки.

– Как это может быть?

– Это штука, которая называется электронная почта, мейл. Давай заведем тебе такое прямо сейчас.

– Но как? Я не думаю, что смогу этим пользоваться.

– Ну, может, не прямо сейчас, но сделать это сейчас лучше всего, потому что ты можешь выбрать любое имя, которое захочешь. Все это пока только разрабатывается. Ты можешь стать первой Шейдой на Hotmail.

– На чем? Не хочу я совать туда свое имя.

– Оно не будет нигде светиться, – рассмеялся он. – Ты просто будешь давать людям этот адрес, если захочешь связаться с ними. Это как номер телефона, только в Интернете. Ты будешь отправлять и получать сообщения.

– Я ничего об этом не знаю.

– Ну можно взять ненастоящее имя. Придумай псевдоним.

– Какой?

– Ну типа Крутомама, или Браунист, или… О, как насчет Синтрибатора?

Я закатила глаза.

– Ладно. Пусть будет Тотсинтрибатор. Это звучит еще круче, вроде как Терминатор, только в койке.

– Мы не будем делать ничего подобного, – твердо сказала я, но он уже печатал что-то.

– Юзернейм: свеклобабочка. – Он помолчал. – Нет. Что-то погорячее. Свеклозад… Да. Точно. Пароль. Хм-м-м. Вотимы. Добавим несколько цифр. Вотимы1996. Как думаешь, ты сможешь это запомнить? И…. Вуаля! Шейда Хиджази, теперь ты официально [email protected].

– Вот спасибо. Жду не дождусь, когда смогу всем его раздать.

– Да, и обязательно добавь на свою визитку. Слушай, а может, нам стоит зарегистрировать еще и портал с таким названием, пока его никто больше не занял?

Я хлопнула его по руке. Я столько лет не хихикала.

– И что мне со всем этим делать?

– Проверять в ожидании грязных писем от меня.

– Ты просто псих, – покачала я головой. – И у меня осталось сорок пять минут до того, как надо будет забирать детей.

– Ясно. – Он взглянул на часы. – Это значит, у тебя есть пять минут на то, чтобы доесть пиццу, а у меня – сорок на то, чтобы тщательно, глубочайше и полностью отыметь тебя.

Мы вернулись к пицце, которая успела остыть, но все равно была вкусной. Внизу, под нами, беззвучно шумел за стеклом город, крошечные машинки сновали между кубиками домов, как в лего.

– Это я, – указал он на еле различимую точку на западе, возле озера. – Возле вон того дома с белой крышей.

Я подумала о нас в его лофте, о том теплом дне прошлого лета, о тех пяти словах, что он сказал.

Умираю, как хочу поцеловать тебя.

Мы никогда не встречались там.