У Еремея помимо двух младших сестер Анны и Агафьи имелся брат Никифор, с которым он постоянно соперничал за расположение и похвалу отца. Никифор был младше Еремея на год, и его с младых ногтей готовили как будущего главу семейного бизнеса. Однако после скоропостижной смерти Ивана Ушкуйника старшим по возрасту мужчиной в семье остался Еремей, для которого карьера чиновника стала теперь недоступной.

По новгородским законам власть в семье по наследству переходит старшему сыну, но Еремей никогда торговлей не занимался, вот на семейном совете и было решено отправить его с обозом в Рязань, чтобы проверить на профессиональную пригодность.

Торговля дело специфическое и требует от купца холоднокровия и недюжинной выдержки, но горячность неопытного купца едва не привела торговую экспедицию к краху, и теперь вся надежда на спасение имиджа будущего главы семьи оказалась связана со мною.

Еремей, весьма впечатленный разгромом двух многочисленных банд, видимо, решил заручиться моей дружбой и стал исподволь выпытывать у меня, откуда я такой красивый нарисовался в Броничах и почему поспешно ретировался из Москвы, рискуя насмерть замерзнуть в дороге.

Я прекрасно понимал, что такие вопросы обязательно возникнут, и выдал ставшую уже привычной сказку о сыне псковского боярина Данилы Савватеевича Томилина Александре, семью которого не стал выкупать из плена его родной брат Кирилл Савватеевич.

Оказалось, что Еремей тоже наслышан об этой истории, но он воспринял мой рассказ с большим скепсисом, так как, по слухам, семью боярина свеи казнили, не дождавшись выкупа. Я не стал убеждать Еремея в своей правоте, заявив, что доказательств у меня все равно нет, а шведы, казнив моих родителей, продали двенадцатилетнего мальчика Александра Томилина заезжим купцам, и до позапрошлого года меня мотало по белу свету, как перекати-поле по степи. На вопрос, зачем мы направляемся в Новгород, я ответил, что от Новгорода намного ближе до Пскова, чем сделал прозрачный намек на то, что решил поквитаться за смерть родителей.

Видимо, такой ответ заронил в душу Еремея сомнения в моем самозванстве, и он, похоже, поверил, что я настоящий Александр Томилин. Кровная месть на Руси была делом обычным, и мститель, вернувшийся из дальних краев, чтобы наказать предателя за смерть семьи, не являлся экзотической фигурой. Купец, конечно, попытался выяснить, в каких странах мне довелось побывать, но я категорически отказался беседовать на эту тему, сославшись на то, что воспоминания о многолетнем рабстве слишком болезненны. Мы перестали мыть кости мне любимому и перешли к обсуждению вопросов безопасности обоза.

По словам Еремея, после того как мы беспрепятственно миновали Волок Ламский, серьезных проблем на нашем пути встретиться не должно. Бандитский беспредел творился только на границе с Московским княжеством, а внутри Волоцкого княжества обстановка была относительно спокойной. Бояре хотя и грызлись между собой как собаки, но договорились обеспечивать безопасность на дорогах и брали умеренную подорожную плату на заставах, иначе купцы могли сменить маршрут караванов, что было весьма невыгодно местным боярам.

Как я писал ранее, в данный момент в Волоцком княжестве сидел на престоле князь Борис Васильевич – младший брат Ивана III. В 1462 году Борису уже исполнилось тринадцать лет, но князь был еще слишком молод и неопытен, чтобы лично управлять своей вотчиной, по этой причине реальная власть принадлежала его ближним боярам. Если в Москве власть железной рукой взял князь Иван III, то в Волоке Ламском рулила Боярская дума. Такое положение дел вполне устраивало как Москву, так и Великий Новгород, потому что сильный сосед – дополнительная головная боль.

Конечно, Иван III был не прочь подчинить себе Волоцкое княжество, но по закону покуситься на наследство родного брата не мог. Писанные на бумаге законы, конечно, имеют вес, но во все времена «закон силы» стоял выше других человеческих законов. Московский князь давно знал эту истину, а потому всегда действовал сообразно собственной выгоде и плевал на бумажные законы, но при таком развитии событий Новгород наверняка в стороне не остался, тем более что Борис недолюбливал старшего брата.

Этим обстоятельством воспользовались недовольные Иваном III бояре, попавшие в опалу после смерти Василия Темного, и некоторые из них даже сменили сюзерена. Несколько боярских семей отъехали из Москвы в Волок Ламский, где получили от князя Бориса во владение вотчины. Вынужденные переселенцы очень нуждались в средствах для обустройства и не гнушались любым заработком.

Следующим на нашем пути было Тверское княжество, где на престоле также сидел восьмилетний великий князь Тверской Михаил Борисович, а следовательно, всем заправляли бояре, заботящиеся только о собственной мошне. Тверское княжество, так же как и Волоцкое, находилось под влиянием более сильных Москвы и Новгорода, поэтому выполняло роль буферной зоны между ними.

Во время моей беседы с Еремеем выяснилось, что я перенесся в прошлое в самый разгар глобальной междоусобицы, начавшейся на Руси еще при жизни Василия II Темного. Отец Ивана III долгие годы боролся за власть сначала с великим князем Московским Василием Дмитриевичем Косым, а затем Дмитрием Юрьевичем Шемякой, правившими Московским княжеством до 1446 года.

История, рассказанная мне Еремеем Ушкуйником, оказалась настоящим авантюрным романом, рядом с которым опусы Мориса Дрюона из серии «Проклятые короли» тихо курят в сторонке.

Конечно, чтение хронологии исторических событий дело нудное, но, чтобы ввести вас в курс дела, необходимо сделать небольшой экскурс в историю Руси пятнадцатого века. Без этого сложно будет понять побудительные мотивы поступков Александра Томилина.

19 мая 1389 года в Москве умер Дмитрий Иванович Донской, первый великий князь всея Руси, одержавший в 1380 году историческую победу над татарами на Куликовом поле. Эта победа возвестила народам Руси о близком конце монголо-татарского ига, хотя всего через два года Тохтамыш спалил дотла Москву, но русскому народу эта победа показала, что непобедимых татар можно разбить, а моральная победа зачастую бывает намного важнее последующих неудач.

После смерти великого героя Руси на московский престол взошел его старший сын Василий I Дмитриевич. Чтобы заручиться поддержкой Литвы, Василий I женился на Софье, дочери великого князя Литовского Витовта.

Василий I не снискал славы великого отца, но и не профукал доставшееся от предка наследство, и, действуя где нужно пряником, а когда требовалось и мечом, укреплял Великое Московское княжество. Василий стойко отбивал татарские набеги на Москву и труса не праздновал.

За годы своего правления Василий I присоединил к Москве Нижегородское и Муромское княжества, в 1397–1398 годах – Бежецкий Верх, Вологду, Устюг и земли коми. Однако попытка отобрать у Новгорода Двинскую землю закончилась полным провалом.

27 февраля 1425 года Василий I скончался, и на престол взошел его десятилетний сын Василий II. Опекуном Василия II стал его дед по материнской линии великий князь Литовский Витовт, и власть на Руси фактически перешла под контроль Литвы. Софья Витовтовна, которая унаследовала от подленького папаши все пороки, в общем, как говорится, яблоко от яблони недалеко падает, дала своему сынуле соответствующее природному «прибалту» хитромудрое воспитание. Василий II не раз во всей красе проявил свои «европейские манеры», и о его трусости и подлости еще при жизни слагались легенды.