Он заказал две рюмки. Лиана, дрожа, выпила свою.

— Д’Эспрэ очаровательный мужчина, не правда ли? — продолжал Вентру. — Как, должно быть, он вас разбаловал! Но в Бордо скучно.

Она уже готова была расплакаться. И не только из-за слов Вентру: то он говорил, как простолюдин, то не раздумывая кидал фразы, скопированные с речи д’Эспрэ.

— Ну, мадемуазель, успокойтесь, — продолжал он так, будто читал ее мысли. — Еще два месяца, и правительство снова будет в Париже, и все остальные тоже. Только что прошла большая наступательная операция на Марне. Много потерь, но фронт надолго стабилизировался.

Лиана осмелилась задать вопрос:

— Откуда вы это знаете?

— Это мое дело. Поговорим о другом. Чтобы вас утешить, я хочу предложить вам подарок. Голубой драп. Да, голубой, в будущем цвет нашей униформы. Эта мода не замедлит появиться у самых шикарных дам! Хотите иметь его раньше всех? Я вам дарю семьдесят пять метров. Самой большой ширины, разумеется.

— Семьдесят пять метров? Но это…

Он прервал ее:

— Это много? Да нет! У вас же еще есть подруга, блондинка, о которой все говорят, но никто не видел!

Трепещущая Лиана кивнула. Вентру продолжил:

— Граф сказал мне, что мы выезжаем в пятницу в Сан-Себастьян немного развлечься в нейтральной стране. И я ее наконец увижу, эту блондинку. Скажите ей о моем подарке. Если, конечно, она не предпочитает красную ткань, из которой делают штаны. Но на ее месте я выбрал бы голубое. Для блондинки подходит этот красивый тон — грязноватый, чуть голубой, чуть серый… В любом случае, вы правильно сделаете, если согласитесь. Имейте в виду: выгодно выглядеть патриотичными. Война ведь еще продолжается!

Он заказал еще портвейна. Лиана проглотила его, почувствовав, как алкоголь ударил в голову. Она опять покраснела, но в этот раз от ярости:

— Вы идиот, месье Вентру, чудовищный болван, еще не распрощавшийся со своей деревней! Семьдесят метров драпа, что, вы думаете, с ним здесь можно сделать? Нет ни одного кутюрье, который мог бы таковым называться! Даже Пуаре…

Раймон, наклонившись над столом, схватил ее за плечи:

— Знай, чернявая, Раймон Вентру может обеспечить тебя кутюрье высшего класса! В Сан-Себастьяне, моя милая! Они все там, богатые и торговцы богатых. Уверяю, ты не пожалеешь о моих семидесяти пяти метрах голубого драпа!

И очень осторожно отпустил ее, но Лиана даже пожалела об этом. Да, это был красивый мужчина. Высок, хорошо сложен. Сильный. Знал, как отдавать приказания. Все просчитывал. Полная противоположность д’Эспрэ. Даже красоту он, наверное, взвешивал, измерял в соответствии с рыночным и обменным курсом.

Вентру поднялся с безразличным видом — в своих мыслях он, наверное, уже был далеко.

— Ни слова графу, — сказал он, расплачиваясь за портвейн.

— Хорошо, — прошептала Лиана.

И в последний раз встретилась с ним взглядом. Там читались только цифры. На его лицо набегали мимолетные тени от лип, колыхавших листьями на ветру. Скоро ночь. Он оставил ее, даже не попрощавшись.

Помрачнев, Лиана еще немного посидела на террасе. Вентру ушел первым, но ей казалось, что он поджидает ее в укромной тени и будет выслеживать. Стало совсем темно. Она поднялась, прошлась немного по парку, вдохнула запах осени, поднимавшийся от земли. «Я его ненавижу», — не переставая повторяла она. И уже у входа в отель ее вдруг осенило: именно за этого человека надо выдать замуж Файю!

Два дня спустя, накануне отъезда в Сан-Себастьян, она убедила в этом д’Эспрэ, всю ночь радуя его самыми изощренными ласками. Оставалось выиграть второй этап, более трудный — выйти замуж за Эдмона. Но впереди еще не видно было конца войны. «Ситуация без изменения», как опять объявили в последнем коммюнике.

Уже давно проехали Биариц; автомобиль начал спуск к Сан-Себастьяну. Трое спутников Лианы молчали уже несколько минут. Казалось, они не думали ни о чем, кроме развлечений, ожидавших их в глубине бухты, там, где сверкали огоньки больших отелей и казино. Как и обычно, спокойный и уверенный, Вентру вел машину. Он снабдил обеих женщин замечательными поддельными документами, и они беспрепятственно пересекли испанскую границу. Глядя на расстилавшееся перед ним море, граф думал о предстоящем завтра вечером спектакле русского балета. Он непременно желал на него попасть, хотя все билеты были распроданы еще две недели назад. Файя, закрыв глаза, раскинулась рядом с ней на заднем сиденье, но Лиана знала, что подруга не спит.

Лиана хотела сполна насладиться путешествием. Она никогда не была за границей, не то что Файя, которая уже отведала этих радостей. Были ведь и Венеция четыре месяца назад, и австрийский банкир. Несмотря на свое любопытство, Лиана не спрашивала ее о том времени, так же как не осмеливалась говорить с подругой о любви. Все давно уже свыклись с мыслью, что Файя — особое существо и удостоилась пережить нечто необыкновенное в далеком городе, недоступном для простых смертных. Но решено: она будет мадам Вентру.

Часто во время поездки взгляд Лианы задерживался на затылке шофера. Со спины Вентру был еще более привлекателен. Она не понимала, почему — может быть, из-за широких плеч, рук, держащих руль, духов, немного тяжелых, возможно, с мускусом: они все сильнее пропитывали ее меховую накидку.

Все уже погрузилось в темноту. Лишь на горизонте оставалась длинная светлая полоска, затерявшаяся между больших предгрозовых темно-синих туч. Полная луна, поднимаясь, посеребрила залив, как бы зажатый между двух крошечных сахарных голов. В полукружье бухты видны были домики рыбаков — белые кубики, четко вырисовывавшиеся при свете луны. Спокойное море, легкий ветерок, пальмы, тамариски: безмятежность глянцевого, прочерченного пейзажа, словно застывшего в своем изысканном колорите, — такие картинки Лиана встречала на модных гравюрах и на мебели, которой окружила себя Файя. Не за горами то время, когда богатых станет привлекать жара, а не свежесть. Будут забыты влажные парки курортов. Им понадобятся такие пальмы, как здесь. Резкая или томная музыка, никогда не слышанная ранее, запахи, знойные или утонченные сочетания цветов, безумная или грубоватая архитектура; и, конечно, новый тип женщин.

Машина замедлила ход. Они подъезжали к отелю. Файя открыла глаза, встряхнулась в своем дорожном манто. Лиана почувствовала, как гладкие и сильные ноги подруги придвинулись к ней и на мгновение ощутила сквозь ткань жаркое тело. Автомобиль остановился. Вентру бросился открывать дверцу — конечно, сначала со стороны Файи, бодро выскочившей на тротуар.

Вокруг все сверкало огнями. Танго, скрипки. Там танцевали, пели. На проспекте, ведущем к морю, прогуливались десятки парочек в вечерних платьях. Слышны были громкая речь, смех, кто-то обнимался. «Замечательно, — подумала Лиана, — по крайней мере, развлечемся».

* * *

Они и правда развлекались. То ли благодаря случайности, встречавшейся с завидным постоянством в отелях Европы, то ли Файя обладала сверхмагическим даром объединять вокруг себя всех тех, кто ее любил или будет любить, но, еще не переступив порог отеля, Эдмон д’Эспрэ наткнулся на свою старинную любовницу — Кардиналку — в сопровождении одного из ее протеже, художника-кубиста Минко, решившего поволочиться за этой слегка поувядшей куртизанкой, потому что, по его собственному выражению, «музы его оставили». Почти в тот же момент они увидели проходящего через вестибюль Стеллио Брунини; поскольку всюду был анонсирован «Русский балет», можно было предположить, что и Лобанов неподалеку. К удивлению Лианы и к еще большему удивлению Эдмона, Вентру тут же оторвался от руки Файи и перекинулся с бывшим маклером дома Пуаре несколькими любезностями, будто они были знакомы целую вечность.