– Позвольте признаться, ваше величество!

– Да ну? И в чем? – он кивнул Шеному, тот моментально извлек из-за обшлага кусок пергамента, перышко и миниатюрную чернильницу на цепочке. Невинные голубые глаза министра хищно блеснули. Интар, распластавшись на полу, жалобно всхлипнул.

– Травил я мага помаленьку, владыка. Уж не стал бы я его выпускать, он бы сам тихо к Хаттару отошел… Не иначе, сам Магистр его отсюда вывел…

Тэр, ухмыляясь, заскрипел перышком.

– Значит, я был прав. Во всем, – процедил Квентис, – как чувствовал, что ты меня ослушаешься. А между прочим, мальчишка мне был нужен живым!

– Помилуй, владыка!

– А толку мне с твоих воплей, старый дурак?!! Наверняка Гиллард уже в Закрытом городе и нашептывает магистру о том, как его тут великолепно встречали…

Шеном Тэр деликатно кашлянул, и император понял, что в круглой, точно шар, голове министра зародилась светлая мысль.

– Говори, Шеном.

В глазах лорда мелькнуло самодовольство. Как же, даем совет самому Императору…

– Я бы порекомендовал, ваше величество, тотчас же написать Магистру, что его воспитанник позорно сбежал, тем самым нарушив все установленные предписания как со стороны Закрытого города, так и со стороны владыки Империи. Кроме того, я бы посоветовал отправить под стены Закрытого города Маррета и его ребят; если Интар утверждает, что состояние нашего гостя ухудшалось изо дня в день, то, возможно, он еще и не добрался до черной цитадели.

Квентис усмехнулся. Нет, все-таки не зря он сделал этого пухленького коротышку министром канцелярии тайного слежения.

– Великолепный план, лорд Тэр. Если бы все мои подданные имели такие мозги, то я был бы счастливейшим владыкой из ныне живущих.

Он уселся за бюро, макнул перо в чернильницу и набросал письмо о том, что посланный императору маг обманул ожидания владыки, оказался склонен к экспериментам, кои заключались в употреблении малоизвестных зелий, а под конец и вовсе сбежал, нарушив волю обоих владык – Великой Империи и Закрытого города.

– И, что бы ни случилось, настаивайте на своем, ваше величество, – шелестел Тэр, – магистр может не верить, но, если не хотите громких скандалов, будет лучше все отрицать.

Письмо, как по волшебству, исчезло за обшлагом Шенома, но Квентис был уверен, что оно в самое ближайшее время будет доставлено по назначению. Глава канцелярии тайного слежения был единственной нитью, связующей Императора с Закрытым городом.

– Я могу вызывать Маррета? – уже на пороге осведомился министр.

– Да, разумеется. Но я хочу видеть во дворце мальчишку живым. Понятно? Жи-вым!

Тут Интар имел несчастье подвернуться еще раз под ноги Квентису.

– А ты, идиот, поднимайся. И чтоб я тебя несколько дней не видел, ясно? Еще раз меня ослушаешься, я тебя таким пыткам подвергну, что будешь молить о смерти.

…Квентис дождался, пока ведун, кряхтя и постанывая, на четвереньках уберется вон. Затем растянулся на кровати, пропахшей благовониями, и задумался.

О том, что по странному стечению обстоятельств маг, подосланный магистром, оказался сыном Геллера Накори. Причем ребенком, о существовании которого, пожалуй, не знал даже командор. О том, что за стенами Закрытого города маги занимались исследованием и изготовлением смертоносных взаимодействий, но пока предпочитали их нигде не использовать. Исключая лишь взятие Дэйлорона. О том, что, пожелай маги захватить императорский трон, они бы сделали это легко и непринужденно. Значит, не это было им нужно? Но что может быть важнее, чем власть? Вот этого Квентис не понимал. Происходящее начинало походить на умело подстроенную ловушку, причем ловушку, сооруженную сумасшедшим. Ведь не могла же столь занятная картина сложиться сама по себе, без кукловода, который осторожно дергает за нужные ниточки?

– Бред какой-то, – пробормотал император, – и совершенно ничего неясно. Совершенно!

* * *

…Силы оставили Гилларда на окраине парка, предательски внезапно, так, что получилось – брел-брел и, как подкошенный, рухнул в папоротник. Он вдохнул побольше воздуха, попробовал подняться – безрезультатно. Тело не слушалось, сделалось тяжелым, как куль муки. Все, что удалось Гилу – это повернуться набок и подтянуть колени к груди.

Светало. Сквозь ажурную зелень сомкнувшихся над ним лапок папоротника виднелся кусочек неба, сперва темного, затем – сизого. Потом маг провалился в небытие, и пришел в себя лишь к вечеру.

«Что, не думал, что все будет именно так, да?» – подумал Гил, – «что будешь валяться без сил в императорском парке, и никто не придет на помощь?»

И тут же возразил сам себе:

«Но ведь Лаури помогла тебе. Сделала даже больше, чем могла в ее нынешнем положении…»

По горлу прокатился горький ком желчи, тело скрутила жестокая судорога… Гил сплюнул вязкую слюну и закрыл глаза.

Если он так и будет валяться здесь дальше, то просто умрет, а уж этого допускать совсем не хотелось. Значит, надо собраться с силами и – идти вперед. К Закрытому городу… рассказать Магистру обо всем, что с ним случилось и просить о защите.

– Да, я пойду… туда… – прошептал он, – и все… может быть, все будет, как раньше.

Превозмогая тошнотворную слабость, Гил поднялся на четвереньки и огляделся. В парке было пустынно и тихо, сбоку поблескивало аккуратное зеркальце пруда. Над головой в братских объятиях спелись мощные руки лип, а еще выше опрокинутой чашей покоилось небо с блестками первых звезд.

«Если я уже сутки не принимал яда и до сих пор не умер, значит, буду жить и дальше», – подумал Гиллард, – «а, следовательно, незачем себя жалеть. Надо просто… уходить отсюда, пока меня не нашли».

Осторожно, стараясь не делать лишних движений, он поднялся на ноги, и эта первая удача окрылила.

«Значит, смогу и дальше идти!»

Пошатываясь, Гил и в самом деле двинулся к выходу из парка, туда, где пустынная аллея упиралась в стену. Он пока не думал, как минует это препятствие; просто задался целью – дойти.

Итак, он был болен, одинок и совершенно беззащитен: все компоненты заклятий у него отобрали во время задушевных бесед с владыкой Империи. Признать все это оказалось нелегко и мучительно стыдно, нечасто маг Закрытого города может похвастать тем, что несколько дней подряд его травили и допрашивали, и что только вмешательство женщины спасло от неминуемой гибели. И Гиллард уже представил себе, как скривится Магистр при виде ученика, докатившегося до такого состояния. Возможно, он даже прочтет краткую лекцию о том, что маг не должен быть столь удручающе наивен, а сам презрительно взглянет на Гилларда… Хорошо еще, что медальон и перстень остались при нем; вероятно, их сочли недостойными внимания… Чай, владыка еще не дошел до того, чтобы воровать побрякушки у своих гостей…

Потом он стал вспоминать Лаури; от этого делалось горько, неприятно. Кто бы мог подумать, что дочь краснодеревщика окажется в императорском гареме? Необычайно ярко он снова увидел яблоневый сад, девочку, с хрустом кусающую сочное яблоко и себя самого, мечтающего о рыцарских подвигах. Казалось, только вчера это было, а вот ведь незадача – восемь лет унеслось, не оставив и следа.