Правда, позже среди стихотворений 1886–1887 годов Гончаров нашел «несколько звучных, нежных, ласковых, полных задумчивой неги или грусти». Но одновременно заметил, что «спирту, т. е. силы и поэзии, в них мало».

«Вчерашний день меня очень огорчило письмо от Гончарова. По моей просьбе он написал мне свое мнение о моих последних стихотворениях. Я с трепетом распечатал письмо. И вот он находит, что поэзии мало… Это наказание за гордость и самомнение. Весь день и еще сегодня не могу отделаться от тяжелого впечатления: неужели все мои труды и страдания пропадают даром?.. Гончарову я благодарен за правду, за то, что он мне глаза раскрывает на не замечаемые мною промахи» (6 декабря 1887 г.).

Последняя фраза — не пустая бравада обиженного, а благороднейшая черта характера великого князя: принимать за должное не только похвалу, но и хулу в свой адрес (это ему удавалось не только в отношении поэзии). Другой бы затаил на Гончарова обиду и прекратил переписку, а Константин Константинович через пять дней после получения письма, которое его так расстроило, пишет писателю благодарный стихотворный ответ:

Старик растрогался от посвященных ему строк и прислал лестный отзыв на шесть новых, посланных в последнем письме стихотворений.

«Он обещает мне в будущем величие. Я могу стать великим, говорит он. Не это ли моя мечта? Мечта самая заветная, самая пламенная; ужели она осуществится?» (9 января 1888 г.).

Спустя полгода Гончаров вновь стал бранить присылаемые ему великим князем стихотворения. Но это нисколько не мешало Константину Константиновичу продолжать дружить со знаменитым писателем и любить его.

«Ездил к И. А. Гончарову, которого обещал когда-нибудь навестить. У него две маленькие низенькие комнатки, письменный стол еще тот самый, на котором писался «Обломов». Я с благоговением за него подержался» (16 марта 1887 г.).

«Заезжал к Ивану Александровичу Гончарову. Очень он состарился и поговаривает о близости смерти» (10 марта 1890 г.).

«Я поехал поклониться его праху. На Моховой, в доме № 3, где я часто бывал у покойного, в кабинете, из которого убрали всю мебель, лежал старичок, точно спящий».

Федор Достоевский умер, когда Константину Константиновичу исполнилось всего двадцать два года и его поэтический талант еще не пробудился. Но общение с великим русским писателем, когда они гуляли в Павловском парке или беседовали в гостиной Мраморного дворца, имело на молодого великого князя большое влияние, заставило задуматься, что мир не так уж хорошо устроен, как кажется.

Заочное знакомство началось через книги. В девятнадцать лет великий князь буквально залпом за пять дней прочитал роман «Бесы». С не меньшим азартом через две недели он взялся за «Преступление и наказание». Перед ним открылся мир чердаков и подвалов Петербурга, мир дешевых меблированных комнат, опустившихся чиновников и разгульных купцов. После злата и покоя, которые окружали его, изображенная писателем жизнь казалась нереальной, сказочной. Константин Константинович не увлекся бы этими романами, будь они реалистичными, похожими на скучнейшие бытописания мещанской среды Писемским или Помяловским. Но в том-то и дело, что они воспринимались как фантастические, повседневная жизнь в них подменялась ярким воображением автора.

Наконец состоялась первая встреча[45].

«Я обедал у Сергея[46]. У него были Н. Бестужев-Рюмин и Федор Михайлович Достоевский. Я очень интересовался последним и читал его произведения. Это худенький, болезненный на вид человек, с длинной редкой бородой и чрезвычайно грустным и задумчивым выражением бледного лица. Говорит он очень хорошо, как пишет» (21 марта 1878 г.).

Год спустя Константин Константинович снова встретился с Достоевским у кузена Сергея Александровича.

«Федор Михайлович мне очень нравится не только по своим сочинениям, но и сам по себе» (5 марта 1879 г.).

Под обаянием разговора с Достоевским об ощущениях приговоренного к казни человека Константин Константинович принимается за роман «Идиот».

«Когда читаешь его сочинения, кажется, будто с ума сходишь» (3 марта 1879 г.).

Закончив «Идиота», Константин Константинович пригласил Достоевского к себе в Мраморный дворец.

«Очень хороший и интересный был вечер» (22 марта 1879 г.).

Вдумчивое чтение книг классика русской литературы и разговоры о них с автором заставляют задуматься великого князя над тем, что многое Достоевский не выдумал, а взял из реальной жизни. Особенно его поражает горькой правдой роман «Бедные люди».

«Мне так странно было грустно, следя за лицами, выведенными в этой повести, мне хотелось узнать, где во всем свете такие люди есть, и помочь всем им» (6 августа 1873 г.).

Когда с первого номера журнала «Русский вестник» за 1879 год стали появляться главы «Братьев Карамазовых», о них заговорили, как ни о какой другой русской книге. Спорили до хрипоты не только студенты в сырых меблированных комнатах — будущие восьмидесятники, но и молодые великие князья в просторных дворцовых гостиных.

«Вечером после винта[47] Николай Федорович[48] читал нам разговор двух братьев Карамазовых Достоевского. Мы слушали напряженно развитие мысли о комизме человеческих противоречий, о истязаниях детей, о финале бытия и невозможности вечной гармонии. Спор поднялся ожесточенный, ум за разум стал заходить, кричали на всю комнату и ничего, конечно, не разобрали. Что за огромная сила мышления у Достоевского! Он на такие мысли наводит, что жутко становится, и волосы дыбом поднимаются. Да, ни одна страна не производила еще такого писателя, перед ним все остальное бледнеет» (25 сентября 1879 г.).