Пышная молодая служаночка изо всех сил старалась привлечь внимание Дарена, только что не садясь к нему на колени. Дарен, конечно, это заметил. И прилип взглядом к ней в той же мере, в какой прилипают кусочки материи к янтарю, если его предварительно потереть. Но он не поднялся, чтобы последовать за красоткой, несмотря на все взгляды, бросаемые ему ей через плечо.

— Молодец, — похвалил его Джерин. — Если ты собираешься управлять этим поместьем, то тебе вовсе не нужна репутация человека, который думает в первую очередь своей головкой, а не головой. Ты привлекательный парень, и тебе ничего не стоит найти женщин, готовых улечься с тобой. Но эта девица… кто знает, что у нее на уме, если она так быстро начинает заискивать перед парнем, который, скорее всего, станет ее хозяином?

— Я рассудил так же, — ответил Дарен.

Но его явно посещали и другие мысли, судя по тому, каким взглядом он проводил соблазнительницу.

Тут Вачо, сын Файдуса, задышал в лицо Джерина парами эля.

— Так значит, вы отправитесь в Айкос, лорд принц… хм?

— Да у тебя просто дар угадывать очевидное, — заметил Джерин. Как он и ожидал, эти слова привели подвыпившего Вачо в полнейшее недоумение. Вздохнув, он продолжил: — Вообще-то, какой смысл ехать в Айкос, раз вы, вассалы Рикольфа, готовы игнорировать слова бога, если они вам не понравятся? Заметь, я этого не хочу, но, возможно, нам придется схватиться. Во всяком случае, тогда у вас не возникнет сомнений, из-за чего разгорелся сыр-бор.

На этот раз Вачо понял его хорошо и испугался. Он сказал:

— Ничего такого, лорд принц. Мы просто обсуждали, что делать, если прорицание Сивиллы окажется зап… зап… в общем, если его трудненько будет понять. А если все будет ясно, то никаких споров, разумеется, не возникнет.

— Судя по тому, что ты и трое твоих товарищей заявили, вы пойдете на все, чтобы доказать, будто стих Сивиллы очень запутан, даже если это будет не так, — сказал Джерин. — Не знаю, зачем я трачу на вас свое время.

Он прекрасно знал, зачем это делает. Ему вовсе не хотелось затевать мелкую драчку, когда две более крупных назревали на западе, да к тому же Араджис Лучник маячил на юге, наблюдая и выжидая. Но если есть возможность заставить вассалов Рикольфа о том позабыть, он за нее ухватится без зазрения совести и каких-либо угрызений.

Все с тем же испуганным выражением лица Вачо отошел посовещаться с Отари, Раткисом и Хилмиком. Все четверо склонили головы друг к другу, а затем вернулись к Лису.

— Вот что, — обратился к нему Отари, нервно повысив голос. — Я думал, мы сошлись на том, чтобы последовать словам Сивиллы из Айкоса.

— Я тоже так думал, — ответил Джерин. — Но когда я приехал сюда, то понял, что вы намерены истолковать слова Байтона в угоду себе вне зависимости от того, что он скажет.

— Но мы ничего подобного не говорили, — возмутился Хилмик Бочарные Ножки.

— Я и не утверждаю, что вы высказались напрямую. Я имею в виду, что вы дали это понять, — ответил Джерин. — Как нам быть, если не придем к соглашению? Как все повернется, если мы не придем к соглашению? — передразнил он. — Заладили, как попугаи. — Он поднялся, словно намереваясь покинуть главный зал замка и вообще крепость Рикольфа, несмотря на ночных призраков, бушевавших за ее стенами.

— Определи нам клятву, — сказал Раткис. — Определи нам клятву, и мы ее произнесем. Мы это сделаем. Отари говорил с тобой на этот счет, я знаю, да и я сам заговаривал об этом чуть раньше. Мы хотим… я хочу честного договора.

Ему Джерин верил. А в остальных троих сомневался. Но нарушение сильной клятвы возмутит даже довольно вялых элабонских богов.

— Хорошо. Поклянитесь отцом Даяусом и Байтоном-прозорливцем, что согласитесь со словами Сивиллы, какими бы они ни были, если будет возможность понять их смысл. И попросите их также в случае нарушения клятвы насылать на клятвопреступника одни несчастья и беды, покуда он жив, а потом не позволять душе его даже скитаться в ночи, навсегда заточив ее в самом жарком аду!

Вассалы Рикольфа переглянулись и отошли, чтобы еще раз посовещаться. Когда они вернулись, Отари Сломанный Зуб сказал:

— Ты требуешь от нас очень сильной клятвы.

— В этом-то и весь смысл, — ответил Джерин, выдыхая через нос. — Какой толк в клятве, которую не страшно нарушить?

— А ты принесешь эту же клятву? — спросил Вачо требовательно.

Судя по его тону, он ожидал, что Лис ужаснется при одной мысли об этом. Но Джерин сказал:

— Разумеется, да. Я не боюсь того, что скажет Байтон. Если Дарену не написано на роду управлять поместьем Рикольфа, Байтон ясно даст это понять. А если это его судьба, значит, Байтон так и скажет. Поэтому я готов принести эту клятву. Я поклянусь прямо сейчас, в эту минуту. Не хотите ли вы присоединиться ко мне?

Они снова отошли. Джерин потягивал эль, наблюдая за обсуждением. Похоже, Отари с Раткисом придерживались одного мнения, а Вачо и Хилмик — другого. Он их не слышал, но по жестикуляции совещавшихся было видно, как разделились их голоса.

Наконец, довольно угрюмые, бароны вернулись. Отари заговорил за всех:

— Хорошо, лорд принц. Мы вместе с вами принесем эту клятву. Если, несмотря ни на что, мы не достигнем единого мнения, то решим наш спор так, как вы предлагали. Короче говоря, мы согласны со всеми вашими предложениями, полностью.

— Нет, мы с ними не согласны, — гневно заявил Хилмик Бочарные Ножки. — Но мы их принимаем. Либо так, либо нам придется воевать с вами, а наши шансы на выигрыш не слишком-то велики, даже если Араджис придет нам на помощь.

— Вы правы, — согласился Джерин. — Ваши шансы невелики. Давайте же поклянемся прямо сейчас, в присутствии наших людей.

По виду Вачо и Хилмика можно было предположить, что они с удовольствием отложили бы эту процедуру на неопределенное время, если бы сумели найти для того достаточно весомые аргументы. Но Раткис Бронзолитейщик сказал;

— Так будет лучше всего. Да и у наших вассалов не возникнет сомнений по поводу нашего соглашения.

— Абсолютно с тобой согласен, — сказал Джерин. «Кроме того, вам самим будет потом сложнее преступить эту клятву. Ваши же собственные люди призовут вас к ответу, если вы на это решитесь», — добавил он мысленно.

Когда два колеблющихся барона, наконец, кивнули, Дарен сказал:

— Я тоже принесу эту клятву. Если это поместье станет моим, я должен сам отвечать за все, что его касается.

— Прекрасная мысль, — согласился Джерин, и вассалы Рикольфа тоже издали возгласы одобрения.

В глубине души Джерин сомневался, так ли уж это прекрасно. Не является ли жест сына знаком, что он, став здесь господином, примется игнорировать волю отца? Дарен как раз в том возрасте, когда так и поступают. К тому же его мать, чью кровь он унаследовал наряду с отцовской, всегда без оглядки следовала своим порывам, касалось ли дело побега из родительского дома с Джерином или побега от него самого несколько лет спустя. Проявится ли кровь Элис в Дарене? И если да, то что Лису с этим делать?