Обреченно вздохнув, Ашка перевела мрачный взгляд на оживленно спорящую четверку. Маги! Разве они могут понять обычного человека, чей жизненный отрезок ограничен какими-то полутора столетиями? И то при условии спокойного существования и доступности всевозможных эликсиров, сохраняющих молодость дольше отпущенного срока. Помеченные знаком Эраша чародеи жили гораздо дольше обычных людей. Навсегда застревая в том возрасте, на который себя ощущали, они и умирали такими же. Например, Дин Эльт-Ма-Грэниус, которому, как обмолвился Арэт, было больше ста лет, выглядел максимум на тридцать пять, а его супруга вообще смотрелась школьницей. Впрочем, ей как раз положено. Эльфы, драконы и некоторые другие расы априори являлись долгожителями. Хотя в свои пятьдесят и Юми-эль должна была стать более взрослой. Видать, дар мага душ прорезался у девушки лет в пятнадцать, навсегда «заморозив» ее внешность на этом этапе. Ни один из четверки собеседников не относился к обычным людям – таким, как Ашка. И никому из них сейчас не было никакого дела до нее. Даже драконы, заключившие с ней договор о сотрудничестве, совершенно забыли о своей компаньонке, увлеченные спором. Им и в голову не приходило, что из ладони девушки, не наделенной магической регенерацией, по-прежнему сочится кровь. Она была просто человеком, а они – просто магами, которым никогда не понять тех, кого обошел своим вниманием Эраш.

Ашель с неожиданной злостью уставилась на драконов. Сколько им уже? Пятьсот и триста? А на вид мужчины в самом расцвете сил. И ведь эти скользкие типы проживут еще столько же, а может, и гораздо больше. Именно они, а не она смогут увидеть пра-пра-правнуков нынешнего поколения Карти. Действительно, с чего бы им думать о той, чей век так короток? Она ничто для них, проходящий этап, способный принести временную пользу, объект для шуточек и источник информации, которую оба ящера решили получить. Потом они забудут о существовании своей бывшей компаньонки, и ни один из них даже цветов на ее могилу не принесет. Потому что она – смертная. Бабочка, летящая на свет, но не успевающая им вволю насладиться. Кого волнует, что ей хочется столько всего увидеть и столько успеть?! Что она чувствует в себе силы сделать много хорошего для их мира, для людей… даже для этих демоновых драконов! Были бы подходящие условия и свобода для творчества.

Девушка стиснула пальцами прохладный корпус болтающихся на поясе часов. Время… Она обманет проклятое время, чего бы ей это ни стоило! И кое-кто из чешуйчатых компаньонов, сам того не ведая, поможет ей достигнуть цели.

– Господа! – громко проговорила изобретательница, привлекая к себе внимание, и, когда все обернулись, продолжила: – Эленор Карти достаточно настрадалась. И мне бы очень хотелось похоронить ее по-человечески. Мы ведь… можем это сделать, правда? – с надеждой спросила она, переводя взгляд с одного мага на другого.

– Лопата должна быть в сарае, – немного помедлив, кивнул Дин. – Если дети ее туда вернули, конечно.

Чрезмерно накрахмаленные простыни противно поскрипывали при каждом движении, а от камина то и дело окатывало волнами жара. Не так сильно, как до применения магии, но все равно вполне ощутимо. Дурманящий аромат лилий в вазе на прикроватной тумбочке провоцировал мигрень, да еще и часы на стене, будто издеваясь, неимоверно громко отсчитывали минуты. Арэт досадливо вздохнул и перевернулся на другой бок. Минуло уже два часа, как дракон, поужинав с хозяевами и компаньонами в просторной столовой, поднялся в спальню, которая последние пару десятков лет традиционно предоставлялась ему во время визитов в дом Грэниусов. Два часа, а сон все не шел. И мужчина всерьез стал подумывать о том, чтобы наложить на самого себя сонные чары. Приподняв голову, он дыхнул: облачко золотистого тумана расползлось по комнате, понижая температуру и чуть приглушая беснующееся пламя камина. Если так пойдет и дальше – уютная спальня благодаря его колдовству, начнет скоро напоминать склеп. Арэт хмыкнул, решив, что у семьи некроманта такое положение дел не вызовет никаких возражений, и продолжил «благоустраивать» выделенную ему территорию. Надоедливые часы и чрезмерно ароматный букет накрыло пеленой прозрачного купола. Маг окинул комнату взглядом, других источников шума и прочих неприятностей не обнаружил и, обхватив руками подушку, уткнулся в нее лицом. Наволочка протестующе скрипнула и тут же «отомстила», выпустив на поверхность крохотное перышко, которое коварно пощекотало мужчине нос и улетело прежде, чем он успел испепелить его коротким заклинанием. Дракон чихнул, раздраженно швырнул подушку на пол и сел, привалившись к массивной спинке кровати. Пора было честно признать, что спать ему не дают вовсе не надуманные неудобства гостевой комнаты, а собственные мысли.

Ящеры-оборотни редко сомневались в себе и своих поступках. Они плохо понимали, что значат угрызения совести, а также считали эти странные эмоции эфемерными, нелогичными и по большому счету совершенно ненужными. Поэтому для Арэта Эльт-Ма-Ри его ночные метания, подозрительно похожие на уколы этой самой несуществующей совести, были чем-то из ряда вон выходящим. Совесть у дракона? Ха! Скажи кому – засмеют! Ум, честь, расчетливость – это да, но совесть? Быть такого не может! Тем не менее препротивное чувство, возникающее всякий раз при воспоминании о грустном лице Ашель, осунувшемся и побелевшем от горя, сложно было назвать как-то иначе.

Люди… простые люди, обделенные милостью Эраша, казались ящеру немного странными. Возможно, это происходило потому, что они редко встречались на его пути. Вернее, никогда не становились частью личных интересов Арэта. Оно и понятно! Что общего у дракона, пропитанного магией до самых кончиков волос, с этими сгорающими за какую-то сотню лет существами? Мотыльки, летящие на свет. Порой красивые, яркие… но такие недолговечные. Другое дело – человеческие маги. Некоторые из них не только доживали до тысячелетнего юбилея, но и достигали такого уровня силы и мастерства, что могли себе позволить небрежно, как от назойливой мухи, отмахнуться и от эльфов, и от ящеров, и от любых других долгоживущих рас. Магов Арэт ценил. И именно с ними предпочитал иметь дело, не испытывая никакой тяги к общению с соплеменниками. Драконы по сути своей были одиночками: воспринимали себе подобных скорее в качестве конкурентов, нежели как родню. После совершеннолетия обустраивали собственное логово, накапливали сокровища по вкусу и жили там долго и счастливо, не стремясь без особой надобности навещать как родителей, так и других представителей своего немногочисленного вида. Друзей же ящеры если и заводили, то из других рас. Дина Эльт-Ма-Грэниуса, к примеру, песчаный дракон не только считал своим товарищем, но и искренне уважал за профессионализм и феноменальное хладнокровие. Потому, наверное, особенно сильно задело его сегодня то, что именно этот малоэмоциональный магистр, увидев, как побледнело лицо Ашки после предложения закопать ее тетю во дворе, мгновенно извинился за неуместную шутку и пообещал устроить покойнице достойное погребение на городском кладбище. Чем, кстати, и занялся перед ужином, невзирая на поздний час. Благо дело, знакомства на погосте позволили некроманту все сделать быстро и тихо, минуя присутствие властей и обычных зевак.

После похорон Эленор, так не похожих на пышную траурную церемонию, устроенную для Пэм Эльт-Карти, Дин и пригласил Арэта с компаньонами остаться на ночь в его поместье. Конечно, драконы вполне могли бы продолжить путь, но их спутнице явно требовался отдых. За ужином она была сама на себя не похожа: размазывала еду по тарелке и совершенно не реагировала на довольно бурные дебаты, устроенные мужчинами на тему дальнейших планов. Оставалось надеяться, что к утру девушка придет в себя и перестанет наконец напоминать бледную немощь. От безучастной куклы, на которую она походила вечером, ожидать какой-либо помощи в деле Тенелиса было глупо. А Арэт рассчитывал использовать ее знания и способности по полной программе, чтобы ненавязчиво так умыкнуть вожделенный артефакт у нынешней его владелицы. Нет, не украсть, а получить законным способом. Отсудить, к примеру. Или купить, если эмпира все-таки согласится его продать. Впрочем, от варианта заполучить Ирридию в комплект к «желтому глазу тьмы» дракон тоже пока не отказывался. Поэтому, наверное, и тянул с активными действиями по купле-продаже камня. Но сейчас, лежа на большой кровати чужого дома, он думал не о ней. И даже не о тех обрывках информации, которые Ашель, как разрозненные кусочки мозаики, должна была сложить в единое целое для понимания действия волшебного камня. Поздней зимней ночью в полумраке большой спальни Арэт Эльт-Ма-Ри испытывал те самые глупые и нелогичные муки совести от мысли, что недостаточно внимательно обошелся с обычной человеческой девчонкой – бабочкой-однодневкой, случайно залетевшей на цветок его долгой и насыщенной жизни.