– Эй, я вообще-то здесь, – не выдержала Варя затянувшегося молчания. – Стасов, ты хотя бы для виду разговаривай со своей «невестой».

– Извини, – улыбнулся Борис. – Этой ночью мы не виделись, так что…

– Ты, надеюсь, принес то, что я сказала? – оборвала его Варя. – Проблема улажена?

– Д-да, – с легкой заминкой сказал Стасов. – Только я не понимаю, каким образом…

– Вот еще один! Все сделают за тебя, не переживай… Стой! Что ты делаешь?!

– Мне ведь надо тебе отдать эту вещь…

– С ума сошел?! Не здесь же! На стоянке! В моей машине, идиот!

– Варя! – не выдержала Катерина. – Ты что себе позволяешь?

– Вы двое от своей любви оглохли и ослепли. А в городе стреляли. Кулигин ищет моего отца. И Лев Гаврилович почти нашел украденные деньги.

– Ну а к нам это какое имеет отношение? – Борис с Катериной переглянулись.

– Какое отношение? Ты ведь, кажется, племянник мэра, Боренька? А ты, Катюша, сноха Кабановой? Так вот эти двое имеют прямое отношение к недавним событиям. Да и к давним тоже, – с намеком сказала Варя. – И если столпы калиновского общества посыплются, вы оба это на себе почувствуете. Да, знаю. Ты, Катя, нужды не боишься. С милым рай и в шалаше. А что на это скажет милый? – и Варя требовательно посмотрела на Стасова.

– Погоди, – Борис отодвинул чашку остывшего кофе, о котором забыл, едва появилась Катерина. – В Калинове что-то происходит, я это понимаю…

– Что-то! – всплеснула руками Варя. – Власть делят, выборы грядут! Война компроматов идет! А козырный туз – криминальный капитал, который почти двадцать лет в Калинове крутится. Кулигин не дурак, он все правильно рассчитал. Бить надо в десятку. Уголовник вылетает из борьбы за пост мэра. Он вообще вылетает из порядочного общества. Ограбление банка – это тебе не мелкое хулиганство, не вымогательство. Это – бандитизм. Статья УК, и серьезная.

– Такое ощущение, что я слышу Кудряша, – тихо сказала Катерина. – Варя, а ты уверена, что он не манипулирует тобой?

– Теперь нет. Он мне доверился.

– Остановись, пока не поздно.

– Боюсь, уже поздно. Я свою ставку сделала. Мать не даст мне жить, как я хочу, так и будет давить. Не даст любить, кого хочу, даже носить не даст то, что ей самой не нравится. Как представлю себя в этих ненавистных твидовых или льняных костюмах, юбка на два сантиметра выше колена, прямой пиджак, и обязательно туфли на каблуке. И так всю жизнь. Я уж не говорю о выражении лица, – Варя передернулась. – Ты, Катя, в этом аду живешь всего три года и уже стонешь: не могу. А каково мне? Я всю жизнь так живу. Мне с рождения указывали, когда на горшок ходить, когда грамоте учиться, когда можно и на вечеринки, и то – только до одиннадцати, и когда и куда поступать, в какой вуз. На чем ездить, где отдыхать. Куда ни глянь – повсюду красные флажки. Мать ни разу не спросила: а чего хочу я? Ее это не интересует. И все под девизом «Я жизнь прожила и знаю, как лучше». А я, может, в Испании хочу жить. Или вообще в Австралии.

– Ты матери об этом говорила? – спросил Борис.

– Говорила. «Нас там, за границей, никто не ждет», – вот ее ответ. «Где родился, там и пригодился». Она на удивление консервативна. И вросла корнями в Калинов так крепко, что не выдерешь теперь. Ладно, засиделись мы тут, – вздохнула Варя. – Не грустите, влюбленные, у вас впереди еще целая неделя. Идем, Катя. Нас наверняка уже ждут, – и она встала. – А тебя, женишок, я жду на стоянке. Поторопись.

– Давай еще посидим, – умоляюще сказала Катерина.

– Ты хочешь, чтобы мать сюда нагрянула?! Ей наверняка уже донесли. Вон, сидит одна из ее наушниц, – Варя кивнула на столик в углу.

– Варвара, да у тебя, похоже, паранойя! – покачал головой Борис.

– А у тебя – врожденный кретинизм. Мальчик с обложки. Ничему тебя, Борька, жизнь не научила, хотя вроде бы и нахлебался недавно.

– У каждого свои недостатки, – парировал Борис, который, похоже, ничуть не обиделся. – Чувство, которое ты принимаешь за любовь, заставляет тебя делать роковые ошибки. Я-то выкручусь, а вот что будет с тобой?

Варя, не ответив, широко, по-мужски зашагала к выходу. Сегодня она была, как никогда, похожа на мать.

– Я чего-то не знаю? – Катерина вопросительно посмотрела на Бориса. – О чем вы сейчас говорили?

– О покушении на Кулигина. – Катерина вздрогнула. – Мы оба кое-что видели. Вопрос: как каждый из нас поступит с такими ценными свидетельскими показаниями? С кем договариваться будет? От этого зависит и наше с Варей будущее, и будущее вашего Калинова.

– Боря, не пугай меня!

– Иди, тебя свекровь дома ждет, – Борис достал из кармана портмоне, чтобы расплатиться. – И не переживай: тебя это вряд ли коснется, чтобы там Варя ни говорила.

Если бы он знал, насколько ошибся! Гроза, надвигающаяся на Калинов, давно уже выбрала жертву. И Борис невольно оказался к этому причастен.

Мария Игнатьевна нервничала: сегодня она так и не смогла дозвониться до сына. Она давно уже поняла: что-то неладно. Вчера ей донесли, что Тихон в гостинице не ночевал. Кабанова тут же позвонила сыну, но тот бодро соврал, что портье, видимо, ошибся. Мария Игнатьевна знала, что сын врет, и знала, где именно Тихон провел ночь. Кабановой сказал об этом ее айфон. Маршрут Тихона был отслежен от его позднего визита в модный ночной клуб до спальни Лены Стасовой, где Тиша оказался только в четыре утра. И Мария Игнатьевна подумала:

– А как там наши дела? – сурово спросила она у Тихона. – Что с квартирой?

– Все в порядке мама, – бодро отрапортовал тот. – Но понадобится какое-то время, чтобы подготовить документы.

– Они давно уже готовы!

– Лене надо собрать вещи.

– Это не займет больше одного дня.

– Это ты так думаешь. Вещей очень много, надо их рассортировать и решить, что взять с собой, а что отправить на помойку. Еще надо подыскать подходящую квартиру… – мямлил Тихон.

– Понятно… А ну – дай ей трубку!

– Мама, да ты что?!

– Мне не нужен суфлер, когда я с тобой разговариваю, – отчеканила Кабанова. – Впрочем, я говорю достаточно громко. Елена, ты меня слышишь? Так вот, слушай внимательно: я не сегодня завтра к вам выезжаю. И если, когда я приеду, ты еще будешь проживать на принадлежащей мне по закону жилплощади, то я приму самые жесткие меры. Вплоть до выдворения тебя в принудительном порядке руками моих охранников и в присутствии судебных приставов. А ты, Тиша, кончай шататься по ночным клубам и вспомни, наконец, что у тебя есть жена! Пока это все.

И она со злостью швырнула мобильник на стол. Тряпка! И в кого Тихон такой? Разве что в Степана, который только с виду мужик. А бабы им всю жизнь вертят, как хотят.