Итак, студенты ушли, а Глеб и его команда остались на месте.

Друзья молчали, не зная, как обсуждать дальнейшую ситуацию в присутствии посторонних. Арина обвела их внимательным взглядом и, пожав плечами, снова опустилась на свой рюкзак.

– Я не совсем дура и понимаю, что у вас есть свои секреты, – сказала девушка. – И я не собираюсь выведывать их. Не хотите – не говорите. Считайте меня глухонемой. Я вот книжку почитаю, а вы можете отойти и поговорить о том, о чем желаете.

Она достала из кармана рюкзака книгу в мягкой обложке и, устроившись поудобнее, погрузилась в чтение.

Глеб поманил друзей в сторону.

– Нехорошо использовать ее в закрытую, – тут же сказала Александра, когда они оказались одни. – Она должна знать, чем и ради чего рискует.

– А какой у нас выбор? – пожал плечами Глеб. – Вот Северин не хочет, чтобы она вступала в нашу организацию. К тому же мы не имеем права рассказывать о нас кому-либо без согласия на то Евгения Михайловича.

– И что же делать? – поинтересовалась Динка, оглядывая друзей.

– Ситуация непростая. Тем более что сейчас мы должны расставить силки и поймать нашего преследователя, если он, конечно, выбрался из лап лешего… – заметил Глеб.

– Или просто не попадал в них… – уточнил Северин.

– Тогда остается полуправда… – Александра подошла к разлапистой ели и принялась методично обрывать иголочки. – Но известно, что нет ничего хуже, чем полуправда. Мне жаль, что Арина не уехала с остальными, это добавляет сложности всей нашей экспедиции. Без нее остались бы только свои, посвященные… И я…

Она не успела договорить, потому что в кустах затрещало, и на них выскочила испуганная Арина.

– Там кто-то был! Я услышала шорох, а потом заметила что-то черное! – взволнованно заговорила она.

Ребята переглянулись. Выходит, преследователь уже совсем близко.

– Я посмотрю! – крикнул Северин, устремляясь в лес.

Враг оставил четкий след: обломанные ветви кустов, примятая трава, в одном месте на земле даже отпечаталась рифленая подошва тяжелого ботинка – совершенно явно что-то из «мартинсов». Но самое странное: следы имелись, но черного нигде не было. У Северина создалось впечатление, что он был здесь вот буквально секунду назад – и вдруг пропал. Даже запах еще остался. Странный, но не то чтобы незнакомый. Северин уже чуял его… на поляне перед заброшенной баней, откуда они с таким трудом выбрались. Но что же делал там их враг? Может, это он отодвинул засов? Ну конечно, нет, какая же чушь! Скорее всего, он просто появлялся там, чтобы проконтролировать: работа сделана, и они – в смертельной западне. Вслед за этим, правда, возникал новый вопрос: зачем неизвестному врагу их смерть, но думать над этим Северин сейчас не собирался. Слишком мало времени, тем более его дело – поймать, а уж Глеб, Евгений Михайлович, Семен Николаевич пускай разбираются сколько душе угодно.

Парень сделал еще один круг. Настырный запах – грубой «ковбойской» кожи, дегтя и полыни – дразнил ноздри, вызывал отчетливое беспокойство, но врага не было. Словно сквозь землю провалился. А может, и провалился, кто его знает. Раньше Северин ни за что бы не поверил в подобные штучки, но теперь он был готов поверить во что угодно. Силы, превышающие возможности человеческого разума, все-таки существуют. Возможно, люди, убившие когда-то его семью, были не так уж не правы, опасаясь существ иной природы. Они просто ошиблись с целью.

Родители Северина не были оборотнями. Он знал это совершенно точно. Просто они были непохожи на других. Легко назвать непохожего человека чужим, оборотнем, убийцей. Легко списать на него все собственные беды и неудачи. Отец никогда не обидел ни одно слабое существо, зато немало браконьеров пострадало от его рук. У деревенских, желавших выгодно заработать, убивая зверей, были все причины ненавидеть этого прямого и необыкновенно честного человека. А мать… Она была просто доброй, слабой и вместе с тем очень сильной женщиной. Она могла не спать ночами, выхаживая принесенных отцом зверей. Северин помнил, как она осторожно промывала зверьку загноившуюся рану, оставленную чьим-то ржавым жестоким капканом, перевязывала лапку зайчишке, по капельке, из пипетки кормила выпавшего из гнезда птенца.

Он так и называл их – отец и мать, хотя несколько лет после их смерти, когда судьба уже столкнула его с Евгением Михайловичем, тот показывал документы, где было черным по белому написано, что эта женщина, которую он знал как мать, не могла иметь детей и тщетно лечилась от бесплодия.

– Этого не может быть! – решительно сказал он тогда. – Я знаю, я чувствую: это мои родители!

Евгений Михайлович тогда ласково потрепал его по плечу.

– Я знаю, – сказал он, – они воспитали тебя и действительно стали для тебя отцом и матерью. Ведь чтобы быть настоящими родителями, не обязательно произвести человека на свет – нужно его любить, растить, воспитывать. И я вижу, что они отлично справились с этой задачей.

– Зачем вы все это мне говорите? – выкрикнул Северин, чувствуя, как в груди разгорается огонь. – Зачем?!

Директор школы взглянул ему прямо в глаза.

– Не для того, чтобы опорочить их память. Да и что тут порочащего – напротив, это были очень добрые и хорошие люди, которые подобрали в лесу мальчика и воспитали его, действительно, считая его своим, веря, должно быть, что это лес, всегда добрый к ним, послал им долгожданного сына…

Северин слушал, опустив голову, и боль терзала его измученное сердце.

– Так вот, я говорю это тебе для того, чтобы ты научился не отворачиваться от правды, какой бы горькой она ни была, как бы тебе ни хотелось ее не слышать. Они любили тебя, понимаешь? И ради того, чтобы спасти тебя, дать тебе одну-единственную спасительную минуту – с радостью пожертвовали собственной жизнью. И они бы сделали это снова.

И тогда Северин, впервые за долгое время, заплакал. Он рыдал, не стесняясь льющихся градом слез, и тогда, именно тогда он понял, что Евгению Михайловичу можно доверять. Другим нельзя, а ему можно. Он из тех, кто понимает, а значит, никогда не предаст.

– Ты позволишь мне помочь тебе, научить тебя быть сильным и использовать собственную силу наилучшим образом? – спросил тогда директор.

И Северин, вытерев ребром ладони слезы, твердо ответил:

– Да.

Тогда началось его обучение в школе.

И вот он здесь. Пытается найти словно провалившегося сквозь землю врага и никак не может. «Слушай лес – он тебе подскажет», – сказал бы отец. «Слушай свое сердце», – посоветовал бы Евгений Михайлович.

И Северин прислушался – и к лесу, и к себе. Птицы… деревья… запах… Парень на миг закрыл глаза, и вдруг необыкновенно ясно понял, где скрывается враг. Так вот он же, совсем неподалеку, шагах в пяти. Северин несколько раз проходил совсем рядом с этим местом и непонятно, как вообще до сих пор не обнаружил противника.

Чувствуя, что внутри словно распрямляется сжатая пружина, Северин, не открывая глаз, чтобы сосредоточиться лишь на ощущениях, рванулся вбок и, опрокинув врага, прижал его к земле. И вдруг почувствовал странное, страшное желание вцепиться зубами в его беззащитное горло. Желание, которое раньше чувствовал только в странных и диких снах. Теперь же парень мог смотреть только на горло – такое белое на фоне черной рубашки.