числа пало последнее укрепление Кенигсберга: башня Дона, получившая свое название в честь прусского героя Наполеоновских войн и знаменитого фортификатора Фридриха Карла Эмиля цу Дона-Шлобитена. Над ней вознеслось красное знамя, которое теперь поднимают ежегодно: чтобы помнили.

Одна из проблем, с которыми столкнулось советское руководство в Восточной Пруссии, – гнев и жажда мести военнослужащих немецкому гражданскому населению. Гоня врага на запад, Красная Армия видела выжженную землю, трупы зверски убитых стариков, изнасилованных женщин, детей, чьи головы разбивали о дверной косяк, кого закапывали живьем или сжигали в сарае. «Если мы с укоризненным видом показывали на тела жестоко убитых, – вспоминал Михаэль Вик, – русские пожимали плечами и возбужденно говорили о матери, об отце, сестре или брате, которые тоже погибли, и рассказывали… о своей разрушенной родине и обо всем ужасном, что там произошло». Оправдывать совершенные преступления нельзя, и в первую очередь их не собиралось оправдывать само командование Красной Армии. На этот счет были изданы категорические приказы, которые требовали искоренить насилие любыми мерами, включая расстрелы.

Эти приказы диктовались внутренней логикой, которая коренным образом отличалась от внутренней логики нацистов. Во-первых, военной целью Советского Союза был не захват жизненного пространства, а разгром Третьего рейха. Сталин, в отличие от Гитлера, не ставил своей задачей сокращение числа немцев и превращение их в рабов. Во-вторых, у Красной Армии не было и тени недооценки врага, свойственной гитлеровцам до окончания Сталинградской битвы. Бесконтрольное насилие могло лишь увеличить сопротивление противника, который получал дополнительный стимул сражаться до конца. Тем более что Геббельс, естественно, был готов немедленно уцепиться за любые факты бесчинств со стороны Красной Армии. Собственно, это он и делал. Наиболее громкая пропагандистская кампания была развернута нацистским министром пропаганды по поводу событий в восточнопрусском Неммерсдорфе (ныне поселок Маяковское).

21 октября 1944 года Неммерсдорф ненадолго оказался в руках советских войск, но затем был отбит немецкой контратакой. Ведомство Геббельса сообщило немецкому населению, что все гражданские мужчины поселка были немедленно расстреляны, женщины от восьми до восьмидесяти лет – изнасилованы и зверски убиты, а некоторые – живыми распяты на дверях своих домов. Нацистское министерство пропаганды отдало газетам распоряжение писать, что Красная Армия получила прямой приказ на физическое уничтожение всех немцев и в случае поражения Германия превратится «в одно большое кладбище». В реальности первые немецкие отчеты о произошедшем в Неммерсдорфе, которые уже могут носить на себе печать предвзятости, фиксируют установленное изнасилование только одной (и предположительно второй) женщины и смерть двадцати шести гражданских. Часть из них, судя по всему, погибло от шальных пуль и осколков: не стоит забывать, что за поселок шел ожесточенный бой. Остальные, по всей видимости, были убиты при неясных до сих пор обстоятельствах. Единственным более или менее достоверным остается свидетельство Герды Мешулат, которая во время обстрела со стороны отступивших немецких войск оказалась в бомбоубежище еще с десятью товарищами по несчастью. Позже в бункер спустились красноармейцы, поначалу не вызывавшие опасений. Их командир вел себя дружелюбно и даже играл с детьми. Однако затем появился старший офицер, который вступил в спор с первым и другими солдатами. Прятавшихся вывели на поверхность, где стояли солдаты с оружием на изготовку; в этот момент Герда споткнулась и от волнения потеряла сознание. Потом сквозь небытие она услышала выстрелы…

Немецкий военный Бернард Фиш, который участвовал в боях за Неммерсдорф, всю жизнь мучился вопросом, что же произошло в этом маленьком восточнопрусском поселке. Он выдвинул версию, что случившееся было нацистской инсценировкой, призванной мобилизовать немецкое население на смертельную борьбу против «диких большевиков» и «степных подонков». Другие историки полагают: убийства гражданских имели место, однако практически не подлежит сомнению, что нацисты увеличили их число, добавили фантасмагорические подробности, сфабриковали фальшивые фотографии и хронику, а возможно, и надругались над трупами, чтобы сделать картину как можно более ужасающей. Главный русскоязычный знаток этой темы Игорь Петров пишет:

«Мы можем только гадать, что стало причиной убийства гражданских лиц в Неммерсдорфе. Что произошло во второй половине дня 21 октября? Почему, если верить рассказу Герды Мешулат, советский офицер дал приказ открыть огонь по укрывавшимся в бункере? Какую роль тут сыграл человеческий фактор: личные мотивы для мести были у многих солдат и офицеров. По крайней мере, события утра 21 октября доказывают, что ни приказа, ни стремления “убивать всех немцев без исключения” у солдат Красной Армии не было».

Раскрыть эту историческую тайну будет очень трудно; в первую очередь потому, что свидетельство Герды Мешулат – единственное и проверить его детали, во всяком случае пока, не представляется возможным.

Как бы то ни было, Геббельсу удалось посеять панику. Население Восточной Пруссии в ужасе бросилось к берегу Балтики, чтобы морем перебраться в западную часть Германии. Собственно, этим же путем вскоре пришлось спасаться и нацистским войскам. Трагичность ситуации заключалась в том, что часть беженцев вывозилась на кораблях кригсмарине, которые были абсолютно законными военными целями, и гражданские люди, таким образом, становились заложниками военных действий.

В январе-феврале советская подводная лодка С-13 под командованием капитана III ранга Александра Ивановича Маринеско потопила в Балтийском море два крупных военных транспорта: «Вильгельм Густлофф» и «Штойбен». Первый был знаменитым лайнером, спущенным на воду в 1937 году и названным в честь руководителя швейцарского отделения НСДАП. Густлофф был убежденным нацистом и антисемитом, который на волне принятия Нюрнбергских законов о расе и крови принялся за активную пропаганду зловещих «Протоколов сионских мудрецов», сфабрикованного текста, якобы доказывающего существование еврейского заговора для захвата мирового господства. 4 февраля 1936 года еврейский студент Давид Франкфуртер застрелил Густлоффа в Давосе. Третий рейх превратил убитого политика в святого и мученика нацизма; сам факт его гибели от руки еврея послужил в пропаганде Геббельса доказательством того, что «Протоколы» вовсе не врут. Густлофф стал одним из знамен холокоста. В его честь был назван филиал Бухенвальда, где широко использовался рабский труд заключенных. И наконец, его имя было присвоено крупному пассажирскому лайнеру, который изначально планировалось назвать «Адольф Гитлер». Сам фюрер принял участие в торжественной церемонии спуска судна на воду. На этом корабле находилась его личная комфортабельная каюта.

Первоначально «Густлофф» принадлежал нацистскому обществу «Сила через радость», которое занималось организацией досуга населения. На лайнере проводились дешевые круизы для рабочих Германии. Вместе с тем корабль выполнял и пропагандистские миссии. В 1937 году во время выборов в Рейхстаг он послужил плавучим избирательным участком для тех немцев, которые проживали в Великобритании. Позже – перевез из Испании германских добровольцев из легиона «Кондор», принимавших участие в Гражданской войне на стороне генерала Франко. Европейская, особенно британская, пресса много и благосклонно писала об этом суперкорабле, призванном символизировать мощь и благополучие рейха.

С началом Второй мировой войны лайнер был реквизирован государством и превращен в плавучий госпиталь, но в этом качестве он просуществовал недолго. В 1941 году корабль стал плавучей казармой для школы подводников в Готенхафене. В связи с продвижением советских войск в Восточной Пруссии глава германского ВМФ Карл Дениц разработал операцию «Ганнибал» – массовую эвакуацию войск и населения морем. «Густлофф» должен был вывезти бригаду 2-го дивизиона школы подводников в составе девятисот четырнадцати военнослужащих, а также триста семьдесят три флотских зенитчицы, членов НСДАП и их семьи, а также некоторое количество беженцев. В реальности число гражданских лиц на борту составило, по официальной информации, около четырех тысяч человек, а по современным оценкам – в два раза больше. Вести лайнер в Киль должен был шестидесятитрехлетний ветеран торгового флота Фридрих Петерсен. Главным военным на борту оказался корветтен-капитан Вильгельм Цан, командир курсантов-подводников.

Цан был довольно известным человеком в подводном флоте. В начале Второй мировой войны он командовал подлодкой U-56, которая 30 октября 1939 года, прорвавшись сквозь плотное охранение, возле Оркнейских островов атаковала флагман британского королевского флота линкор «Нельсон». Позже сложилось представление (возможно, неверное), что в момент атаки на борту находились Уинстон Черчилль, первый морской лорд сэр Дадли Паунд и адмирал сэр Чарльз Форбс. По мнению Цана, две его торпеды попали в цель, но их взрыватели не сработали. Правда, британцы не заметили ни подлодки, ни торпед, однако вряд ли офицер мог так бесстыдно врать себе же в ущерб.

Этот эпизод психологически