Дед встал рядом с нею.

– Уток нет, – сварливо сказал он, – иногда они сюда суются, но не сегодня. Что ж, голубей покормим.

Из кармана старого темно-серого драпового пальто он достал краюху хлеба и стал крошить. Сразу, деловито курлыча и хлопая крыльями, слетелись голуби и начали клевать. С краешку, как обычно, примостилась пара воробьев.

– Красивые, верно? – спросила она. – Вроде невзрачные птички, а если присмотреться, перышко к перышку.

– Хорошо, когда жизнь, – улыбнулся дед, достал из другого кармана синюю вязаную шапку и натянул на голову, отчего приобрел залихватский вид, – утки, голуби, кошаки… Хорошо.

Отщипывая маленькие кусочки от хлеба, он бросал их в стаю. Птицы волновались, вспархивали, раздували перья.

Заметив, что Вера Ивановна тоже хочет кормить, он отломил от краюхи кусок и протянул ей.

– Спасибо.

– Не за что. Не могу просто хлеб выбрасывать.

Она кивнула:

– Я тоже.

– Что думаете? – спросил вдруг дед без обиняков.

Вера Ивановна пожала плечами.

– Вот и я сомневаюсь!

– Такая ваша работа, товарищ, на ближайшее время.

– Вы меня простите, конечно, но или этот юноша врет, как Троцкий на базаре, или я не знаю! – Валентин Васильевич азартно хлопнул ладонью по ограде, сбив с нее снег.

– Да почему? – искренне удивилась Вера Ивановна. – Все там в порядке. Опознание одежды и обуви проведено по всем правилам, парень ни разу не сбился, не запутался…

– А почему он сразу не рассказал про незнакомого мужика, когда парень пропал?

– Вы же слышали. До визита оперативников в училище он был уверен, что приятель его сам сбежал.

– Ладно, – перебил дед, – это ладно. Пацаны стучать в ментовку не приучены. Тут согласен. Вы другое мне объясните: как так вышло, что этого предположительно Еремеева заметил он один?

– Ну как… Глазастый просто.

– Таки вы мне хотите сказать, что никто не обратил внимания на роскошного мужчину в импортных шмотках? Я специально спросил, когда парень его видел, и он уверенно ответил, что сразу после занятий. Это время, когда вся толпа учеников стремительно вываливается из здания, хотя бы покурить. Чай не школа, а целое училище, люди взрослые все! Педагоги тоже кто домой, кто сигаретку засмолить, а кто просто воздухом подышать. Между тем наш Еремеев вместе с будущей жертвой не прячутся где-то за помойкой, а спокойно болтают возле ворот, оставаясь невидимками для всех, кроме нашего глазастого друга.

«А действительно», – подумала Вера Ивановна и посмотрела на деда с интересом.

Валентин Васильевич откашлялся и продолжал:

– Я так понял, что это была одна из первых реальных зацепок в деле. Так почему следователь на этом успокоился? Почему не допросил всех учащихся?

– Наверняка оперативники опрашивали, просто если никто ничего не видел, зачем лишнее писать? – пожала плечами Вера Ивановна.

– Нет, не записали – это ладно. Это я понять могу. Так уж устроена жизнь, что приходится выбирать между делом и бумагой, и я, как обыватель, естественно, предпочту пойманного преступника горе правильно оформленных документов. Но коль скоро меня высадили в кресло народного заседателя и наделили равными правами с судьей, то я уже не могу легкомысленно относиться к документации. И вот я спрашиваю – почему не потянули дальше? Хорошо, никто не заметил, как парень разговаривал с нашим подсудимым. Маловероятно, но возможно. Вам его фотографии, кстати, не попадались? Мальчика этого пропавшего?

Вера Ивановна отрицательно покачала головой.

– Жаль, – вздохнул Валентин Васильевич, – ладно, пусть он был невзрачный парень, и на него никто не обращал внимания. Но подсудимого-то нашего вы видели? Это же ходячий сексапил!

– Сидячий пока что.

– Не суть. Только я ни за что не поверю, что в стае юных дев не нашлось ни одной заглядевшейся на роскошного мужика в импортных шмотках. Вот режьте меня!

– Да боже мой, зачем мне вас резать?

– У меня две внучки, шестнадцать и восемнадцать лет. Вы думаете, они пропустят такого, как они выражаются, «кадра»? Ни за что на свете!

Вера Ивановна улыбнулась, вспомнив собственную юность. Не хочется это признавать, но дед определенно прав. И загляделась бы, и повертелась поблизости – а вдруг обратит внимание? И совершенно точно посмотрела бы, а с кем из учеников разговаривает незнакомый красавец, чтоб на следующий день как бы между прочим непринужденно спросить: «А что это за парень вчера к тебе приходил?»

Училище не какое-нибудь, а медицинское, там девочек восемьдесят процентов. И что, все они глубоко погружены в науку? Ни одной вертихвостки на весь здоровый коллектив?

– Вы правы, Валентин Васильевич, монашеский обет для сестер милосердия давненько уж отменили, – засмеялась она и бросила голубям последний кусок хлеба, – странно, да…

Дед вдруг взял ее под руку и с молодой силой повел вдоль набережной:

– Пройдемся, а то замерзнем. Вот что я думаю, – Валентин Васильевич по-лекторски разрубил воздух ладонью, – теоретически мог никто не заметить, что Еремеев общается с тем парнишкой, но сам факт его появления возле училища должен был привлечь внимание. Обязан был! Почему не потянули ниточку? Наш свидетель дал четкое описание одежды, так и надо было собрать всех и трясти – когда и где вы видели молодого высокого мужчину в такой-то куртке, таких-то джинсах и таких-то кроссовках? Почему это не было сделано?

– Почему, почему? Людей мало, вот почему, – буркнула Вера Ивановна, – практика показывает, что такое сплошное траление дает на удивление мало информации. Ну вспомнили бы девчонки красивого мужчину в фирменных кроссовках, а дальше что?

Спутник ничего не ответил, и некоторое время они шагали молча. Вере Ивановне так понравилось идти быстрым, но размеренным шагом, что она даже не задумалась, куда они направляются.

– А дальше то, что было бы гораздо больше веры показаниям этого парня, если бы их подтвердил кто-то еще, – буркнул Валентин Васильевич, – а так сиди и думай, то ли врет человек, то ли померещилось, то ли совпало просто. Вы говорите, людей мало, но ведь показания этого парня были, по сути, первой уликой. Фляжка, конечно, да, но тогда у следствия не было догадок, кому бы она могла принадлежать. Мало людей или много, но куда им копать-то было? Что разрабатывать, кроме показаний этого парня? Хотя бы с целью имитации бурной деятельности, когда начальство начнет выбивать результат, могли бы подсуетиться. А тут получается, люди получили зацепку и сидят курят, будто в курсе, что скоро на них прольется манна небесная в виде нового свидетеля и нового трупа с новой полновесной уликой.

По дороге им попался маленький кафетерий.

– Зайдем? – поднявшись по крутым каменным ступенькам, Валентин Васильевич распахнул перед нею дверь.