в него лишь тоненькой струей воды,- смеется Мак Клейн,- а он в ответ выльет на вас ведро». Что ж, все, что Джим ни делает, он делает хорошо.

Петтерсон и Мак Клейн любят вспоминать о дне, когда студенты кидали друг друга в озеро Поттер Лэйк в университетском городке. Джим вместе с другими утащил Петтерсона с баскетбольной игры и бросил в воду.

Друзья Джима утверждают, что он интересуется девушками, как обычный человек, и Джим этого не отрицает. Однако большую часть времени по вечерам он работает над учебниками.

«То же самое делают и другие студенты,- говорил он.- Они учатся, как и я, но мне приходится вставать в половине шестого для тренировки, потому что в 7:30 надо уже быть в аудитории».

Весной 1966 года Джим познакомился с девушкой из Лоуренса по имени Кэти Фаррьер. Их фотографии помещались в журналах, и была даже просьба из французского журнала выслать фото, на котором они изображены вместе. Но и встречаясь с Кэти, Джим не пропускал ни тренировки, ни учебу.

«Я никогда не урезывал время от занятий, чтобы пораньше с ней увидеться. Вы знаете, существует мнение, что у того, кто бегает, не остается времени для свиданий. Весь вопрос, однако, в том, что вам трудно начать встречаться. Как только вы познакомились с девушкой и начали с ней встречаться, у вас остается гораздо больше свободного времени. Если у вас назначено свидание, вы до него занимаетесь усерднее, потому что знаете: вечер у вас будет занят. То, что не понимают многие, состоит в том, что очень трудно встречаться с девушкой с вашего же курса. Просто спросите других студентов, и вы узнаете, что они этого не делают. Мы с Кэти встречались один или два раза в неделю».

Перед соревнованиями Канзас-Рилейз Джим особенно волновался, потому что ему предстояло бежать на глазах у земляков, а они хотели, чтобы онпробежал хорошо. Тиммонс сократил тогда недельный объем тренировок почти вдвое, и Джим почувствовал себя отдохнувшим. «Джим уставал в беге, поэтому нам пришлось немного сократиться,- говорил Тиммонс.- Нам не хотелось бы видеть его сейчас не в форме».

В четверг Джим пробежал заключительный этап в одну милю за 3:59,0 в студенческой комбинированной эстафете, и благодаря этому результату его команда «Канзас-Фрош» установила рекорд страны для первокурсников (9:50,4). Последний круг на своем этапе Джим преодолел за 53,5.

В субботу Джиму предстояло выступать в Канзас-Рилейз, и, наблюдая эти соревнования в пятницу из ложи репортеров, он слегка беспокоился за исход своего предстоящего состязания. После полудня пошел дождь, и дорожка превратилась в кашу.

«Ну вот,- сказал Джим,- подумать только, теперь все труды напрасны».

Утром в субботу в комнату Джима в общежитии пришел его отец и развернул перед ним номер газеты «Уичито Бикен». Вверху спортивной страницы стояла шапка:

«Райан замахивается на мировой рекорд». Джим пришел в бешенство. «Джим проклинал все на свете»,- вспоминает его отец.

«Это было не оттого, что они тиснули статью с таким авансом,- говорил Джим.- Меня вывел из себя ее идиотизм».

В ночь с пятницы на субботу шел дождь, и рабочие прогревали и пропаривали дорожку, чтобы высушить ее для соревнований в субботу. Было сыро и облачно, однако прохладная погода нравилась Джиму. Он чувствовал, что хочет бежать.

Старый соперник Джима по средней школе Том Ергович специально для него установил темп, пройдя первые 440 ярдов за 57 секунд. Джим отставал от него на 0,6 секунды. Однако еще не кончился второй круг, а Ергович начал сдавать, поэтому за 30 ярдов до виража Джим вышел вперед. «Побей его, Джим!» - прокричал ему вслед Ергович.

Джим не разобрал слов, но понял их смысл. Его цель была установить новый американский рекорд. Ом закончил полмили за 1:58,7 и тотчас услышал рев трибун. Никогда еще за все свои выступления он не начинал так быстро.

Джим бежал в одиночестве. Джон Кэмиен был далеко позади. Три четверти мили Джим прошел за 3:00,7.

Теперь для мирового рекорда ему нужно быпо пробежать круг лишь чуточку лучше 54,0, но он контролировал свой темп сам и слегка сбавил на следующих 210 ярдах. На последних 220 ярдах Джим спринтовал и показал 26,0. Но, увы, последний круг был пройден только за 55,1.

Время Райана на отрезках: 440 ярдов - 57,4; полмили - 1:58,7; % мили - 3:00,7; 1 миля - 3:55,8.

Он упустил рекорд, но был столь счастлив, что с его лица долго не сходила улыбка. Он радовался тому, как легко прошел бег.

Рич Кларксон, фотографировавший Джима после бега вспоминает: «Я был просто изумлен; таким я его не видел ни до, ни после этого. Когда он проводил заминочный бег и расхаживал по дорожке, то все время улыбался, словно у него была какая-то счастливая тайна. Он старался не поднимать глаз, точно пытаясь погасить улыбку, но она появлялась в них снова и снова. В течение первых десяти минут после финиша, если не считать многочисленных «спасибо» тем, кто поздравлял его, единственными его словами были: «Я думаю, Рич, в этом году прорежутся неплохие результаты».

Позднее Джим проанализировал свой бег так: «В конце дистанции чувствовал себя хорошо, тяжести не было. Это указывало на то, что я могу бежать значительно быстрее. Темп был хороший. Впервые в тот раз я использовал задающего темп. Такой бег совсем не похож на состязание с Берлесоном и не напоминает обстановку, когда за тобой висит Грелле. Все шло как планировалось. Получилось просто замечательно. Я не мог желать лучшего темпа. Дорожка была хорошей, правда, в некоторых местах мягкой».

Бег Джима наблюдал Уэс Сэнти, бывший американский рекордсмен на милю. После этого он сказал: «Если бы можно было создать идеального бегуна на выносливость, он бы очень походил на Джима Райана. У Райана самые подходящие для милевика рост (185 см) и вес (72 кг), у него хорошая быстрота, огромное желание работать и самые мощные бедра из тех, какие мне когда-либо доводилось видеть у бегуна на выносливость».

Тиммонс заявил: «Как и всякий, я восторгаюсь большим успехом Джима на миле, но еще больше меня радует то, как показал себя Джим на последнем этапе в эстафете первокурсников 4 по 440 ярдов. Он пробежал его за 46,9 (!) и вывел свою команду на первое место.

Оба результата - выдающиеся, но я всегда с радостью вспоминаю о доброте Джима и его способности думать о других людях. В знак оценки помощи, которую оказал ему Том Ергович в установлении темпа в начале