КАЗАЛОСЬ, у каждого человека есть что-то, что он в себе ненавидит. Мия, к примеру, полагала, что никогда не прикладывала достаточно усилий. Если она проваливала экзамен, то потому, что не слишком усердно училась. Если не могла уснуть, значит, недостаточно долго считала овец. Ее тревожность стала результатом того, что она слишком долго тянула и не обращалась за помощью, а когда наконец позвонила по телефону доверия, то не дождалась ответа и повесила трубку. Мию непрестанно мучил страх, что все ее несчастья происходят лишь по ее вине и каждая неудача – результат ее нежелания меняться, учиться усерднее, посчитать еще несколько овец, действовать быстрее и ждать дольше.

Абсурдно полагать, что разница между счастьем и несчастьем заключается в том, как долго человек готов слушать надоедливую музыку на загруженной телефонной линии. И все же Мия осознавала, что могла поступить иначе. Но не сделала этого, потому что меняться трудно. Куда проще пребывать в депрессии и гневе, продолжая жалеть и ненавидеть саму себя. Приятное потакание себе любимому, заставляющее почувствовать собственную важность. Мои чувства, моя боль, мои потери; она запуталась в них, как муха в паутине. Речь обо мне.

Впрочем, Мия понятия не имела, чего она действительно хочет. Волшебства? Новых эмоций? Приключений? Стоя на границе между лугом и рекой асфальта, она обозревала совсем не тот эпичный горизонт, который себе рисовала.

И вот она наконец-то отправилась в путь… с раздражительным, голодным волком.

– Шевелись, Баранья котлетка, – проворчал он, поймав ее пристальный взгляд, закинул руку ей на плечо и крутанул девушку в нужную сторону.

Мия обнаружила, что они шагают в совершенно противоположном направлении, а мужчина, положив руку ей на спину, подталкивает ее вперед. Он что, действительно назвал ее едой?

– Баранья котлетка? – Девушка попыталась оглянуться на него через плечо, но он едва не наступал ей на пятки.

– Не нравится? – спросил он с оттенком сарказма, подталкивая ее к обочине.

– Меня зовут Мия, – сказала она, пусть ее и волокли по дороге как игрушку, Мия постаралась придать уверенности собственному голосу.

– Думаю, Баранья котлетка мне нравится больше, – подначивал он.

– Но меня не так зовут.

– Для меня так.

Мия уперлась каблуками в асфальт и оттолкнула его руку, не позволяя толкать себя и дальше.

– Тебе бы понравилось, если бы я назвала тебя первым словом, что пришло мне в голову?

– Называй как хочешь.

– Может, Вяленая говядина?

Парень вновь развеселился, одарив ее уже привычной высокомерной ухмылкой. Казалось, он поразмыслил над ее словами, убрал руку и опустил ее вниз. Затем шагнул вперед и склонился к ее шее, достаточно близко, чтобы счесть это вторжением в личное пространство. Мия ощутила, как он втянул воздух, а затем задержал дыхание, словно впитывая ее запах и пытаясь понять, из чего она сделана.

– Кай, – прозвучал голос возле ее уха. Он сделал паузу, достаточно долгую, чтобы почувствовать, как девушка затаила дыхание, а затем прошествовал мимо нее. – Дальше по шоссе есть закусочная. Немного убогая, зато еда недорогая. Думаешь, сможешь дойти пешком?

Мия прочистила горло, чтобы голос ее не подвел:

– Ага, это я могу.

Добрых двадцать минут они шли в полной тишине, разум Мии побуждал ее сказать что-нибудь, что угодно, но губы оставались плотно сомкнутыми. Устрою ему допрос, как только сядем за столик, – сказала она себе. Закусочная располагалась в километре вниз по дороге, которую в основном использовали грузовики, чтобы добраться до шоссе. Поскольку вокруг ничего больше не было, кафе легко было заметить: небольшое здание, обшитое желтыми панелями, с уродливой коричневой крышей и темными, запотевшими окнами, словно изнутри покрытыми жиром. Место выглядело заброшенным, не считая пары пикапов и старого «Бьюика» со ржавым бампером, припаркованных у обочины. Вывеска с одним-единственным словом «Закусочная» оказалась почти оторвана от крыши здания, буквы «А» и «Я» отсутствовали, а буква «Н» выглядела так, словно динозавр откусил от нее кусок на завтрак. Наполовину исправная неоновая табличка гласила «Открыто», и единственным признаком, что Мия не оказалась посреди зомби-апокалипсиса, был татуированный парень в перепачканных штанах и с торчащей изо рта сигаретой, выносивший мусор через заднюю дверь.

Засмотревшись на вывеску, Мия врезалась в спину Кая, который застыл на месте, как чертова стена. Отступив назад, девушка раздраженно фыркнула, а он усмехнулся про себя и, качая головой, направился к входу. Мия засомневалась, стоит ли ей заходить внутрь, однако Кай выглядел совершенно невозмутимым, словно пришел к себе домой.

Казалось, он почувствовал ее нервозность и остановился чуть впереди, ожидая, пока она догонит. В нерешительности Мия неловко приблизилась к нему и встала рядом, все сильнее осознавая, насколько внушительна его фигура. Ростом около шести футов и двух дюймов, он был сложен как воин, а посылаемые им со-мной-шутки-плохи вибрации заставляли волосы вставать дыбом, как будто он в любой момент мог повернуться и откусить ей голову. Забившись обратно в свою раковину, Мия сделала крошечный шажок вперед, ожидая, что он зарычит и втолкнет ее внутрь. К ее удивлению, он этого не сделал. Не стал тыкать ее в спину или тащить за руку. Он оставался рядом, подстроившись под ее шаг и соблюдая приличную дистанцию между ними. Неужели прислушался?

Вокруг затемненных стекол на распашных двустворчатых дверях закусочной, покрытых синей краской, виднелись сколы размером с булавку. Мия протиснулась внутрь и заметила потрепанную игральную карту, застрявшую в раме, – король пик. Она задержала взгляд на крошечном острие черного копья. Мог ли Кай быть ее королем пик?

Они вошли в тускло освещенный зал с желтыми лампами, низко висящими над грязно-белыми пластиковыми столами, бордовыми виниловыми кабинками и выцветшим плиточным полом в черно-белую клетку, от которого у Мии начинала кружиться голова, если она слишком долго на него смотрела. Девушка остановилась как вкопанная, ее мозг заклинило от чудовищности здешнего интерьера.

Субботним вечером в половине десятого вечера в крошечном ресторанчике сидела лишь горстка людей: чувак, который, похоже, никак не протрезвеет с прошлой недели, и парочка, сердито шепчущаяся в одной из кабинок. Причем парень щеголял стрижкой маллет, которая, по мнению Мии, существовала только в фильмах 80-х, а волосы его девушки выглядели так, словно их обладательницу ударило током. Жесткие, обесцвеченные пряди торчали во все стороны, и девушка постоянно пыталась их пригладить своими тощими костлявыми пальцами.

К Мие и Каю подошла официантка, возвестив о своем присутствии, противно кашлянув. На вид ей было чуть за пятьдесят, с вьющимися каштановыми волосами, яркой помадой на губах и двойным подбородком, который выглядел необычайно дряблым.

Прочистив горло, женщина поинтересовалась, требуется ли им столик на двоих, при этом голос ее звучал так, словно она пережила чернобыльский взрыв. Кай уставился на официантку, сфокусировавшись на вытатуированных бровях, тонких и идеально изогнутых в выражении вечного легкого недоумения.