– Мм?.. Ты и такое можешь? – поразился Александр, стараясь шептать, сильно не открывая рта. – Или самонадеянно считаешь, что можешь? Не следует ли вначале потренироваться дома? На мне и на Боре?

– Жалко мне… Борю. Ты сильней, можешь и убить его…

– Ещё раз тьфу на тебя!

Новоявленная Лариса Фёдоровна саркастически ухмылялась на это, но вела себя в дальнейшем тихо, пристойно и незаметно. При должном желании и определённом настрое у неё всё лучше и лучше получалось «не отсвечивать». Она буквально поражала мужчин своей красотой при первом же явлении, но при нужде могла выглядеть и так, что на неё совсем внимания не обращали. А хотелось! Ох, как хотелось недавнему «божьему одуванчику» вести себя словно королева красоты! Тем более что она на самом деле таковой и являлась.

Последующие четверть часа прошли в уколах на эту тему.

Потом из кабинета директора типографии вышли женщина несколько бледного вида и двое мужчин. Один из них что-то буркнул мордоворотам, и те легко двинулись впереди троицы на выход из здания. На других посетителей вышедшие глянули мельком, без всякого интереса. Зато Александр так окаменел, что собравшаяся было вставать Прасковья тоже замерла в наклоне вперёд.

– Ты чего? – шепнула она, когда пятеро вышли, и получила еле слышный ответ.

– Это Вера Павловна! Моя телохранительница в Москве.

Они хорошо помнили рассказ Наркуши о том, в каком состоянии тот оставил Веру на смотровой площадке. С тяжёлым ранением в плечо и почти в бессознательном виде. Тем не менее уже из намёков Бурого проглядывала иная информация: что раненая смогла каким-то чудом сбежать во время доставки её в госпиталь. В связи с чем и была заявлена в розыск. В том числе и криминальными структурами.

И что она делает здесь? Опознать академика в его нынешнем виде она не могла априори. О том, что существует обратный процесс взросления, информации у нее не было. Оставалось только догадываться, в качестве кого она здесь находилась.

Судя по бледности, она еще не до конца оправилась от ранения. Добровольно человек в таком состоянии бегать не станет. Да и о розыске следовало помнить. Но раз она передвигается по общественным местам, да с такой плотной группой сопровождения, сразу напрашивались определённые выводы. Либо она уже всеми силами взаимодействует со следствием, либо её плотно опекают люди ушедшего в подполье Лавсана.

Спросить нельзя. Броситься следом и проследить или подслушать тем более. Да и разочарованная секретарь прервала затянувшееся ожидание посетителей.

– Проходите, Элеонора Викторовна готова вас принять, – пригласила она.

Кох встряхнулся и, многозначительно переглянувшись с напарницей, первым направился в кабинет, стараясь изобразить на лице максимально искреннюю, восхищённую улыбку юного ловеласа. Хотя слова принадлежали опытному, не знающему отказов переговорщику.

– Наконец-то прекрасные женщины стали появляться не только на экранах телевизоров и подиумах мировой моды! И нет ничего лучше в бизнесе, чем деловая хватка, подкреплённая всесокрушающей красотой! Рады, очень рады с вами познакомиться…

Нельзя сказать, что он был в ударе и сразил директора наповал своими комплиментами. Но заранее продуманная линия поведения этакого представителя «золотой молодёжи из деловых» всё-таки помогла. Эффектная женщина, сдерживая ироничную улыбку, приняла посетителя вполне благосклонно и с хорошим настроением. Быстро разговорилась, довольно легко согласилась помочь и почти не обращала внимания на скромно присевшую за спиной сына мать.

Обсудили заказ, договорились немедленно пообщаться с дизайнером и художником и вполне полюбовно сошлись в цене и сроках выполнения заказа. Мало того, разошедшийся академик не переставал восхищаться директором, делая комплименты уже с иным умыслом.

– Видно, что вы, Элеонора, умеете отстаивать свои интересы. И спуску никому не дадите. Посетительница перед нами вышла от вас вся бледная и взъерошенная. Что, не смогла уговорить, чтобы типография работала на неё бесплатно?

– Не угадали, – со смешком возразила директор. – Она пришла ко мне уже в таком состоянии. Всего лишь давала объявление по фиксированным для таких заказов ценам. Даже приплатила за срочность, качество и масштабность.

– А-а, тогда понятно! Попробую угадать еще раз… У неё кто-то из родственников умер?

– Отнюдь! – Хозяйка типографии не видела смысла скрывать подобную информацию от милого и приветливого парня. – Её заказ, скорее, абсурд и больше похож на какую-то шпионскую игру. Вот, глянь, если хочешь, что нужно уже сегодня поместить буквально везде. И все четыре объявления на разные телефоны. Ну не смешно ли?..

Александр посмеялся, тыкая пальцем в написанные от руки строчки. И даже прокомментировал в шутку особо интересные словечки. Внешне всё выглядело весело и непринуждённо. Только Прасковья, уже хорошо изучившая напарника, видела, как он внутренне напрягся и насколько его смех стал неискренним. Значит, не зря он озадачился, – что-то серьёзное.

На этом визит и завершился, хотя официально прозвучали обещания в скором будущем обязательно и ещё не раз наведаться лично для подачи особой рекламы. Естественно, что обещания сопровождались комплиментами, присущими скорей солидному мужу, чем юноше.

Уже отъехав от типографии и остановившись у кафе подкрепиться и побаловаться соками, Козырева потребовала отчёта:

– Чего там написала эта хранительница твоего тела?

– В двух объявлениях полно всяких намёков. Говорится о тяжёлом семейном положении родственников и предлагается «ретивому мальчишке», сбежавшему от своей девочки Верочки, немедленно связаться по телефону, чтобы успокоить родных. У меня появились нехорошие подозрения, что моих близких могли взять в заложники.

– Но ты вроде с ними со скандалом разорвал всяческие отношения.

– Сама понимаешь, эти сволочи на всё способны, лишь бы меня отыскать…

– Ну а другие объявления?

– Там в двух вариантах, но просто и прямо указывается, что знаменитому профессору «Айболиту» надо срочно созвониться со своим ангелочком. Так мы с Верой Павловной частенько в шутку называли друг друга в последний месяц нашего сотрудничества. Она как-то пыталась меня сравнивать со знаменитым профессором Преображенским из «Собачьего сердца» Булгакова. Но я согласился на более простое прозвище из сказки Чуковского.

Прасковья цокнула языком и язвительно уточнила:

– А она, значит, вся такая из себя бледная, согласилась на «ангелочка»?

– Чего ты так? Она милая…

– Ха! Ты так её защищаешь, словно она твоё тело не охраняла, а по ночам согревала!

– А хоть бы и так? – подмигнул ей Кох. – Что в этом плохого?

– Для тебя нынешнего – ничего. В самый раз, как говорится. Но никогда не поверю, что психически нормальная женщина уляжется в кровать с таким старым, ни на что не способным извращенцем.