из бетонной стенки волнореза. Договариваемся, что я тащу к берегу пацана, а девушки ждут меня, вися на железяке. Хоть там не так уж далеко, но двенадцать градусов! Выволок пацана на берег, сам уже без сил. Зрителей собралось побольше десятка, пацана раздевают, но сами раздеваться даже не думают. Возвращаюсь в море и вижу, что девчонки мои плывут. В смысле одна плывёт, другая на ней висит. В общем, вернулся, утопленница повисла на нас двоих, и мы доплыли. Зрители приняли её в свои объятия, а мы пошли одеваться. Я назвал своё имя, моя напарница представилась Викторией. Поднялись на лифте к её санаторию, я пошёл вниз к своему. В ночь проснулся от собственного лая. К утру не смог встать, позвонил на рецепшен, пришёл дежурный врач и отправил меня в стационар. Из Адлера я вылетел почти через три недели.

— Так дело в этой Виктории? В душу запала?

— Я же сказал, никакой романтики! Не в душу запала, а совесть растревожила. Она же меня спасла! Эти утопленники вдвоём утянули бы меня на дно. А никто из прогуливающейся публики помочь мне и не подумал. Ведь можно было не нырять, а хоть за верёвку… ну, если нет, за ремень или подтяжки вытянуть нас по одному на волнорез. Одна она спасала мою жизнь и честь джентльмена. А я даже не додумался сказать ей спасибо. Продолжаю. Ровно через год в следующие длинные январские выходные я поехал в Питер. Подымаюсь на эскалаторе метро и вижу на встречном Викторию. Окликнул, подняла глаза в последний момент, узнала. Я наверху развернулся и мчался по идущему вниз эскалатору, но на станции её не нашёл. Уехала!

— Да, это судьба.

— Это знак, что надо её разыскать и поблагодарить. И вот проходит ещё год…

— Снова новогодние каникулы? — прыснула одна из бухгалтерш.

— Пока не наступили. Но вчера моя мама сидела и смотрела сериал. Я сел рядом с ней и увидел в последних кадрах Викторию.

Дамы загомонили: «А кто там в последних кадрах?»; «Жена Дениса!»; «Да она… э-э… так себе»; «Кто?!»; «Ну, полная такая, с жутким макияжем»; «Ну, положим, это работа гримёра»; «Всё равно, на романтѝк не тянет!»

— Хватит кудахтать, — обрывает их Кармен, усевшаяся тем временем на своё рабочее место. — Она тянет на медаль! Смотри, Миша, вот ещё один эпизод. Она?

Он заходит ей за спину, смотрит на монитор и подтверждает, что она. И ещё один эпизод.

— Ну вот, — говорит главбух. — В последней серии две Виктории. Вот их паспорта. Эта? Значит, Виктория Дейна, вот тебе её данные, — она показывает пальцем на принтер и говорит. — Пока печатается, дай-ка телефончик. Ты просто обязан сообщить мне конец этой дивной истории.

Он диктует номер, принимает звонок и прощается. У выхода присел на диван и проглядел распечатки: Новогорск! Это же надо было познакомиться в Сочи, столкнуться в Санкт-Петербурге и съездить в Москву, чтобы узнать, что девушка живёт в твоём городе!

До Нового года о безуспешно ломился в квартиру, указанную в паспорте. Опросил всех соседей, которых удалось поймать, её никто не знал. Вроде, заходит иногда сюда одна девушка, почту из ящика выгребает. Но не часто. С досады даже взял в конторе дежурства на праздничные дни. После работы доезжал до её дома, каждый раз убеждаясь, что окна темны, а почтовый ящик забит рекламой.

Уже закончились длинные праздничные дни, встретил родителей, прилетевших с отдыха, а Виктория по-прежнему не появлялась и записку, оставленную им в почтовом ящике, не прочитала. В соцсетях покопался, и в них не значится. Зашла коллега, спросила об одном фигуранте. Что-то не отложилось в памяти о нём, зашёл в базу, нашёл дело, вспомнил, охарактеризовал. Когда ушла, на автомате ввёл в поисковик базы «Виктория Дейна» и всплыла карточка.

— Игорь! — раненым лосём завопил Михаил.

Помощник удивлённо моргал глазами. Ну как так, он же говорил! Коллега кузины, опекунша переписала на себя её квартиру, а потом передарила сестре. Говорили они об этом деле, шеф сам позволил ему вести его самостоятельно, тем более, большую подготовительную работу он провёл на свой страх и риск без договора. Данные точные. Адрес другой? Ну, это, наверное, добрачная квартира. Она сюда только один раз приходила, когда договор заключала. И он у неё ни разу не был. Общались по телефону, а лично — в её конторе. Ну, в клубе ещё, это когда победу праздновали, она столик заказала, хорошо они посидели, она с мужем, Марго и ещё одна супружеская пара. Больше не пересекались с прошлого января. Компания её зовётся «Новострой», размещается в стеклянной подкове на Жукова.

На Жукова, значит. Михаил вылетел из конторы и выехал на проспект. Кажется, успевает. Да, шестнадцать пятьдесят восемь, а он уже устроился у лестничного парапета. Хлынула толпа. Он внимательно разглядывал выходящих, но Виктории среди них не обнаружил. Когда людская река обмелела, а потом и вовсе исчезла, он обратился к охраннику на входе и выяснил, что тут у разных компаний разное время работы: с восьми, половины девятого и девяти. Это чтобы лифты не перегружать в часы пик, и чтобы в местном кафе обеденное время растягивалось на два часа. «Новострой» работает с девяти, и, значит, до восемнадцати.

Около шести он снова занял свой пост, на этот раз с букетом, купленным неподалёку в большом цветочном магазине. Викторию он узнал ещё когда она только в дверях показалась. Встретил на нижней ступеньке, молча протянул руку с букетом. Она так же молча приняла его. Мелкая вертлявая особа, которая от входа широким шагом топала за ней и что-то верещала, ехидно выпалила:

— И что это за танцы вокруг замужней дамы?

Их догнала яркая девица, показавшаяся Михаилу знакомой, и, оттесняя вертлявую, громко сказала:

— Опять попрошайничаешь, невеста без места? Эй, убогая, что за манера к мужикам приставать? Здравствуйте, Михаил Сергеевич!

— Здравствуй, Маргарита, — он вспомнил, это двоюродная сестра его помощника. — Мы с Викторией давние знакомые. Вот… назрел разговор.

— Общайтесь, благословляю, — засмеялась Марго. — От этой липучки я вас избавлю.

Она схватила «липучку» за рукав и потащила в сторону. Михаил сказал:

— Я вас ищу с прошлого года, с Питерского метро. Вот… нашёл. Вы спешите?

Они ехали на Московский, и по дороге Михаил рассказывал о том, как разыскивал её, чтобы поблагодарить, как он выразился, за спасение жизни и чести джентльмена. Услышав его уверение об отсутствии романтической составляющей в его поисках, Вика любезно улыбнулась, но внутренне съёжилась: «Господи, неужели он не понимает, что хамит?» Тем не менее, пригласила его