Отболели и Стас, и Саша, правда, управились за три-четыре дня. Вика болела дольше, но помалкивала об этом. Саша как-то за руку её взял и испугался:

— У тебя температура!

— Ну да, почти тридцать девять…

— Тебе лежать надо! Почему ничего не сказала?

— А что говорить? Каков стол, каков стул? Как у всех! Ромка тяжелее всех болеет, я ему нужна.

После болезни была ещё неделя в запасе до отъезда, чтобы восстановиться.

Дня за три до вылета Саша вдруг изъявил желание пойти с ними на пляж. И там под шум моря и визг ребятишек попросил:

— Вика, отпусти меня!

Она сразу догадалась:

— Алексей что-то обещал тебе за детей?

Он обиделся:

— Ты что, считаешь, что я племянников продаю? Между прочим, я и о тебе думаю! Меня ты категорически не принимаешь, но тебе надо устраивать свою личную жизнь, а кто возьмёт женщину с двумя детьми?

— Вы, Черкасовы, и в голове не держали мою личную жизнь, когда уговаривали меня помочь вам с детьми. Это потому что для тебя любовь — «сунул-вынул-свободна»! А то, что я мальчиков люблю и они ко мне привязаны, для тебя значения не имеет. Как привязаны, мол, так и отвяжутся. Покойный брат твой, женившийся в третий раз, попросил меня детям на глаза не попадаться, чтобы смуту в их души не вносить, а им сказал, что я их не любила, а зарплату отрабатывала. Второй раз я в эту лужу не вляпаюсь! Вечером будем разговаривать все вместе! А сейчас я пойду погуляю по городу, а ты смотри за детьми!

Натянула сарафан и устремилась вверх по торговой улочке.

Вечером она вышла к столу, что стоял под грушей во дворе, и обратилась ко всем трём взрослым Черкасовым, сплочённым общей идеей смены опекунов детей:

— А теперь скажите мне, что такого вы можете дать Роме, чего не могу дать ему я?

— Почему вы говорите только о Роме? — это Алексей спросил.

— Да не притворяйтесь, Стас даром вам не нужен! В этом бизнес-проекте он идёт нагрузкой. Вашей жене нужен Рома, вернее, даже не сам Рома, а красивая картинка, на которой красивая пара выгуливает красивого мальчика, так похожего на папу. Я же видела, как её перекосило, когда Рому рвало. Он маленький мальчик, у него ещё и понос бывает, и запор. Клизму придётся ставить, сопли подтирать, рвоту убирать. Да, забыла ещё про детские травмы и детскую бессонницу, когда сама готова на стенку лезть. Вы скажете, что при ваших деньгах этим займутся специально обученные люди? Да вы просто не догадываетесь, что, когда ребёнку плохо, ему нужен рядом не слуга, а любящая мама. А в обычной жизни живой ребёнок постоянно лезет куда не надо, бьёт посуду, разрисовывает обои, капризничает, выносит из дома ценности, чтобы показать друзьям, лазит на заборы, рассказывает семейные секреты. Ещё надо уроки проверять и перед школьным начальством за его проступки краснеть. В богатых домах, чтобы дитя не мешало, ему сначала игрушки суют, потом денежки. А потом удивляются, почему подросток курит, пьёт, наркотики потребляет. Потому что его не любит никто! И ему любить некого. Стас, Рома, идите сюда! Вот, дети, Саше очень здесь понравилось, и он решил остаться.

— И ты никогда к нам не приедешь? — всхлипнул Рома.

— А вы не хотите здесь остаться? — после паузы, видя, что Вика не собирается ничего объяснять, начал разговор Саша. — Жить у моря, путешествовать по Европе?

— Вика, а ты? — спросил побледневший Стас.

— Отдыхать я могу максимум два раза в год, в остальное время надо работать, — хмуро ответила она. — В Новогорске жильё, работа, там на русском языке разговаривают. Ну, если только ты захочешь за границей учиться, или, не дай бог, болезнь, я тебя не брошу, придётся чужой язык изучать. Будет тяжело, но, если у тебя серьёзная мотивация, я тебя поддержу.

— Мне нравится в Новогорске, я здесь не останусь.

— Рома, а ты не хочешь жить с нами? — спросил Алексей.

— Ты чего? — возмутился Рома. — Я уже в школу Стасика поступил, я подучивался! У меня там друзья и учительница Людмила Павловна. Я ей уже соврал! Ой!

— Ну-ка, ну-ка, это что же ты ей соврал? — спросила Вика.

Рома уткнулся в Викины колени:

— А ты не рассердишься?

— Это смотря что ты придумал. Ну?

— Я сказал, что ты наша мама! Просто ты ещё молодая, поэтому мы тебя Вика зовём. А когда ты станешь старенькой, мы будем тебя мамой звать. А когда совсем старенькой, то бабушкой. А когда…

— Потом прабабушкой, прапрабабушкой и так далее. Нет, Рома, ты не соврал. Помнишь, как мы на суде были? Судья стукнула молоточком и сказала, что дети сами могут выбрать себе маму и папу, если у них нет. И дети выбрали кого?

— Тебя и Сашу!

— Да, суд назначил меня мамой.

— Значит, я могу тебя мамой звать? А то у Кирилла есть мама, у Вани, у Артёма и даже у противной Марины Лапиной!

— У тебя… то есть у нас, — поправился Стас. — У нас самая крутая мама. Она начальница и артистка, она нас от бандитов спасла.

— Спасибо, сыночек. Давай-ка я тебя обниму, а потом идите немножко почитайте, пока я с дядями вашими поговорю, — Вика дождалась, пока дети уйдут в дом и сказала. — Ну вот что. Я не просто жена опекуна, мы с Сашей оба опекунами назначены. И лишить меня этого права может только суд. Там вам придётся доказывать, что со мной они несчастны, а с вами будут счастливы. Александр, с тобой отдельный разговор.

В этот вечер дети долго не могли уснуть, переволновавшись. Уж Вика им и книгу читала, и про археологию рассказывала, и песни пела. Только после полуночи она вышла во двор, где сидел в шезлонге, нервно подёргивая ногой, Саша. Разговор был тяжёлый, но, к сожалению, не только назревший, но и перезревший. Она сходу спросила, сколько просит за свою паршивую фелюгу его приятель Станко. Уйдя с пляжа, она за четыре часа ходьбы по городку выяснила и цены, и запросы, и обстоятельства. В общем, планы у Александра были такими: скинуть опеку на кузена, купить парусник, жить на нём и зарабатывать катанием туристов по морям, по волнам. Он со Станко этим занимался и очень это ему понравилось. Так вот, в соседнем городке некто Вук продает такое же корыто на треть дешевле. И не надо Саше говорить о честности друга, кто из них бизнесмен, Вика или Саша? А бизнесмен должен