– Смотрите же, бургунды, – сказал герой, – вы все свидетели того, что я признан невиновным в оскорблении, нанесенном вашей королеве. А теперь, дорогой шурин, отругай свою жену, как я отругаю свою за то, что они натворили, чтобы их пустая болтовня не породила вражды между нами.

Он повернулся и вышел из зала, но многие бургунды чувствовали, что их королеве нанесено ужасное оскорбление. На следующий день Брунгильда стала готовиться к отъезду в Исландию. Король и его братья уговаривали ее остаться, но она сидела молча и неподвижно, как камень.

– Мы не можем позволить тебе уехать, – воскликнул король. – Мы готовы любой ценой загладить безрассудные слова нашей сестры. Чего ты хочешь?

– Крови!

Бургунды удивленно переглянулись, не решаясь заговорить. Она продолжала тем же тоном:

– Все воды Рейна не смоют пятна с моего доброго имени. Только кровь из сердца этого человека может это сделать.

Витязям стало не по себе, но Хаген сказал:

– Разве отважные бургунды совсем одряхлели и ослабли духом? А может, они снова впали в детство? Я вам объясню, в чем тут дело. Наша королева требует крови из сердца Зигфрида. И что же? Чего же вы испугались?

Бургунды начали перешептываться. Все знали силу Зигфрида – на свете нет такого воина, кто мог бы сразиться с ним в открытом бою. Да и кроме того, он не виновен в том, что случилось.

Тогда безжалостный Хаген повернулся к Брунгильде и сказал:

– Госпожа, я советовал Гунтеру не ездить в Исландию и не свататься к тебе. Но теперь, когда ты наша королева, твоя честь под нашей защитой. Мы выполним твое желание.

– Нет! – вскричал юный Гизельхер. – Не в обычаях бургундов платить злом за добро. Зигфрид всегда был нам добрым другом, и я его не предам.

Хаген попробовал было уговорить Фолькера помочь ему осуществить убийство, поскольку открыто нападать на Зигфрида они не решались. Но Фолькер отказался. Тогда Ортвин вызвался сделать это вместо него, добавив, что Зигфрид передал своей жене кольцо и пояс, полученные от королевы Бургундии, и за одно это заслуживает гибели.

Тут Гунтер не мог больше молчать и вмешался в разговор:

– Это убийство покроет бургундов несмываемым позором, и мой долг – предотвратить его.

– Рейнский государь! – вскричала Брунгильда, вставая с места. – Я даю тебе три дня на размышление. После этого я либо уеду в Исландию, либо отомщу сама.

С этим словами она удалилась.

– Он неуязвим для нашего оружия, – напомнил маркграф Гере, – потому что он искупался в жире дракона, и единственное уязвимое место у него там, где к спине прилип липовый листок.

– Я применю хитрость, – вымолвил безжалостный Хаген.

Король не мог решить, что же ему делать. И так плохо, и так. Три дня прошло, и он увидел, что королева непреклонна в своем решении, и тогда он со вздохом согласился на предложение Хагена.

В это время прибыли гонцы от Людегаста и Людегера с известием, что они объявляют Бургундии войну. Зигфрид сразу же согласился помочь своему шурину в борьбе с врагом. Дамы готовили камзолы для своих мужей. Когда Хаген вошел в комнату Кримхильды, он застал ее за этим занятием. Он уговаривал ее не волноваться, потому что герой, искупавшийся в драконьей крови, – неуязвим.

– Мой добрый друг, – ответила она печально, – Зигфрид так отважен, что на всем скаку летит в самую гущу врагов, а там его легко могут случайно ранить в единственное незащищенное место.

Хаген уговорил ее вышить в этом месте метку, чтобы он всегда мог закрыть Зигфрида своим щитом. По его совету она вышила на бархате камзола тонкой серебряной ниткой маленький крестик. Но она напрасно волновалась, потому что скоро снова явились гонцы с известием, что короли передумали и решили не воевать, а сохранить верность старому союзу. Вскоре после этого Гунтер начал приготовления к грандиозной охоте, чтобы отпраздновать установление мира. Утром, в назначенный для охоты день, Кримхильда стала уговаривать своего мужа остаться дома. Этой ночью ей снились страшные сны, и она боялась за его жизнь. Он посмеялся над ней, а потом поцеловал и сказал, что не может отказаться от участия в охоте только потому, что ей приснился страшный сон.

– Не волнуйся обо мне, дорогая, – успокоил он ее. – Что может со мной случиться? Весь день я буду среди друзей и товарищей, а кроме того, возьму с собой свой добрый меч Бальмунг и острое копье, и хотел бы я посмотреть на того, кто осмелится напасть на меня!

Он поцеловал ее еще раз и сразу же вышел. Она подбежала к окну и следила за ним, пока он не скрылся из виду. Утро прошло в забавах и веселье, и в полдень охотники присели перекусить на траве. Еды было в избытке, но вино быстро кончилось. Хаген объяснил, что приказал принести вино в другое место, полагая, что они будут обедать там, и при этом добавил, что неподалеку, под старой липой, есть родник. Он предложил Зигфриду бежать к роднику наперегонки. Герой со смехом принял вызов, добавив, что он возьмет меч и охотничьи принадлежности, а Хаген может бежать налегке. Тогда шансы у них уравняются. Двое витязей помчались через луг к липе. Когда они бежали, полевые цветы старались оплести ноги отважного Зигфрида, деревья махали ему ветвями, чтобы он поворачивал назад, и птицы на ветвях пели грустными голосами, как бы говоря: «Обернись, герой Нибелунгов, у тебя за спиной предатель», но Зигфрид не понимал языка цветов, деревьев и птиц. Он верил другу, как самому себе.

– Ну вот, мы, наконец, у цели! – воскликнул он, обращаясь к задыхающемуся от быстрого бега Хагену. – Смотри, как блестит вода. Давай отдохнем в тени липы, пока не подойдет король: ему принадлежит право сделать первый глоток.

Он отложил в сторону меч и остальное оружие и растянулся на цветочном ковре.

– У тебя такой унылый вид, – продолжил он, обращаясь к Хагену, – а день такой чудесный, и мы так весело провели сегодняшнее утро. А вот и остальные. Иди же сюда, Гунтер, мы тебя ждем. Ты должен сделать первый глоток.

Король подошел, наклонился и зачерпнул прохладной, чистой воды из ручья. Теперь была очередь Зигфрида, и он сказал со смехом:

– Я готов выпить море, но не бойтесь, друзья, вам тоже достанется. Ручей подобен человеческой реке: один отходит к земле, но на смену ему на свет приходит другой, и так без конца.

– Воистину так, – промолвил Хаген, – одной жизнью больше, одной меньше… Какая разница?

Герой Нибелунгов наклонился к ручью и принялся пить, а в это время Хаген подобрал свое копье и вонзил его Зигфриду в спину, как раз в то место, где Кримхильда вышила крестик на его камзоле. Он сделал это с такой силой, что острый конец вышел у него из груди. Раненный, он встал на ноги и попытался схватиться за меч, но не нашел его там, где оставил, поскольку один из заговорщиков убрал его. Тогда Зигфрид схватил свой щит и повалил убийцу на землю. Больше он ничего уже не смог сделать. Он упал без сил среди цветов, и вода ручья стала алой, и небо окрасилось багряным светом заката. Казалось, вся природа покрылась краской стыда при виде злого дела, что здесь свершилось.