свои лучшие годы. И только профессор Нэрэсса осталась непоколебима. Уверена, что дневники стоит доверить ей?

– Ох, Хелмаут, ты уже начинаешь подозревать в случившемся каждого. Конечно, госпоже Нэрэссе можно доверять – она прекрасная женщина, на которую можно положиться. Она – истинный ценитель искусства, а также души не чает в истории. Профессор ни за что бы не сделала подобное с библиотекой и ударить меня она тоже была бы не способна – она даже не выходит из своей комнаты.

– Уверена? – Хемламут вздохнул, явно колеблясь.

– Определённо. Доверься мне и моей интуиции.

– Ты хороший следователь, но порой твоя интуиция заводит туда, где тебя наглым образом бьют по голове. Не забывай о щитах, ладно?

– Мы же уже закрыли эту тему, разве нет? – приподняла я брови, тем самым напоминая другу, что эта тема не подлежит обсуждению. Все еще было стыдно, что со мной произошло нечто подобное.

***

– Хемайл, Халисона, приятно, что вы вновь пришли поболтать, – улыбнулась профессор Нэрэсса, завидев нас в гостиной следующим утром.

– Госпожа Нэрэсса, у нас кое-что есть для вас, – вкрадчиво проговорила я.

– Но вначале вы должны сказать, что пообещаете хранить нашу находку в секрете до выяснения всех обстоятельств.

– Мне уже не терпится узнать, о чем таком вы болтаете, – хихикнула женщина, но видя наш настрой, посерьезнела. – И речи быть не может – пообещала она следовать вашим указаниям. Так что там у вас?

Я достала из сумки три книги с эльфийскими гербами. На лице профессора промелькнуло удивление, сомнение, а после самый настоящий восторг.

– Хальмела, неужели это дневники принцессы Элэнель? Глазам своим не верю, – она осторожно взяла их и прижала к груди так, словно они были самой ценной вещью в ее жизни.

– Мы не можем сказать наверняка, но все факты указывают на это. Они написаны на эльфийском. Вы не могли бы их перевести? Возможно, внутри будет что-то, что сможет помочь нам. Но в замке есть кто-то, кому интересны эти вещи, и кто хотел бы их отнять. Не изменяйте своим привычкам – не выходите из комнаты и никому не открывайте дверь.

– Ох, милочка, не беспокойся. Мне так не терпится заняться переводом дневником, что я и убить могу того, кто попробует мне помешать, – рассмеялась она.

– Обойдемся без кровопролития, – попросил Хелмаут. – Здесь много текста. Сколько вам нужно времени?

– Я могу работать без отдыха, если увлечена чем-то, да и эльфийский мне как родной. Пару дней, не больше. Не могли бы вы отнести их ко мне в комнату?

– Да, разумеется, – согласилась я, вновь убирая книги в сумку. Так даже лучше будет.

Мы с Хелмаутом оставили профессора в гостиной, а сами поднялись наверх. В комнате профессора стало намного чище – словно бы она занималась уборкой – все книги стоят идеальными стопками, никакого мусора на полу.

– Я думал, что она только занимается своими исследованиями, –Хелмаут одобрительно покивал.

– Для продуктивной работы нужны порядок и чистота, – философски заметила я, кладя дневники на письменный стол. – Меня беспокоит, что в комнате профессора была совершена кража. Давай подождем, пока она не придет обратно, – предложила я Хелмауту, глядя на часы.

– Без проблем, – легко согласился он, плюхнувшись на диванчик.

Я присела рядом и откинулась на диванную подушку, правда почувствовала что-то твердое за своей спиной.

– Что-то не так? – Хелмаут внимательно следил за выражением моего лица.

– Видимо, прибираясь, госпожа Нэрэсса, забыла убрать книгу из-под подушки, – улыбнулась я, откидывая в сторону последнюю и замирая в нерешительности.

Мы с Хелмаутом непонимающее переглянулись. Возможно, друг не совсем понимал значение нашей находки, но это был тот самый артефакт формы пирамиды, что я достала из шкафчика Дигапопа. И то, как он попал сюда, наводило меня на самые разные мысли.

– Уверена, что мы отдали дневники в те руки? – вновь задал мне вопрос Хелмаут.

– Уверена, – от своих слов я не собиралась отказываться.

– Ты же слышала, что она сказала: за дневники она и убить готова. Так почему бы ей не быть способной ударить тебя по голове за артефакт?

– Спросим у нее об этом напрямую, когда она вернется, – предложила я, не желая обвинять эту чудную женщину в чем-либо раньше времени.

Хелмаут молча кивнул, принимая мою позицию. Он начал крутить в руках артефакт рассматривая его под самыми разными углами.

– Профессор смогла посмотреть сквозь свой артефакт на витражи и увидеть какую-то надпись, – напомнил Хелмаут.

– Знаю. Этим мы тоже обязательно займемся. Не спроста же принцесса отдала один артефакт и спрятала другой, если верить их обладателям.

– Заметь, их уже два. Это все или есть еще?

– Не знаю, Хелмаут. Не знаю, – пробормотала я. – По логике их должно быть три.

– Почему?

– Тетраэдр – четыре грани. Но если ты присмотришься, то одна их них темно-серая, не имеет в себе драгоценных камней, вместо них какие-то борозды и отверстия, могу смело предполагать, что это основание. Другие же три грани цветные и с драгоценным камнем. Хочу заметить, что драгоценный камень есть только на одной грани, а на других – цветные стеклышки. Видно, для того, чтобы можно было смотреть сквозь. Рабочих грани всего три – значит, если это какой-то единый механизм, то и драгоценных камня будет три, а следовательно и три артефакта.

– Даже не знаю, – Хелмаут пожал плечами. – В твоих словам был бы смысл лишь в том случае, если бы мы знали, где применить эти пирамидки и в чем их ценность.

– Я просто предположила, – поджала я губы, также рассматривая найденную вещицу.

Спустя два часа в комнату поднялась профессор и крайне возмутилась тем фактом, что мы все еще не ушли – ей нужно как можно скорее приступить к работе.

– Простите профессор, мы не хотели оставлять найденные книги без присмотра, – объяснила я причину нашего нахождения здесь. – Я также хотела задать вам вопрос. Помните о том, артефакте, что вы потеряли? Может ли быть точно такой же, но другого цвета или с другим камнем? – показывать женщине свою находку я не спешила.

– Ни в коем случае, дорогая, – категорично ответила она. Тогда я все-таки показала женщине пирамидку. Она прищурилась и также категорично заявила. –