Маша запрокинула голову, прижимаясь к твердой поверхности, пытаясь держать эмоции. Желала отстраниться.

Ну уж нет, котенок. Отгородиться не получится. Наклонился и захватил сосок, слыша ее протяжный стон.

– Вот так, котенок, – выдохнул и накинулся на сладкие губы, пожирая их, врываясь языком, увлекая в сумасшедшую игру страсти, которую не мог остановить и не позволил бы этого ей.

Вбивался, не останавливаясь. Врываясь с силой, реагируя на ее крики, стоны. Она царапалась, кусалась, пока не сделал мощный рывок, полностью заполняя семенем, с хищным наслаждением наблюдая, как она затряслась в ослепительном оргазме, сильнее прижимаясь ко мне.

Удовольствие. Безграничное. Бешеное. Оно накрыло с головой. Держал ее за бедра, пока не пришел в себя. Понимая, что не насытился даже на половину, чувствуя пожирающую потребность, отпустил ее и резко развернул лицом к стене, прогибая спину, шлепая по ягодицам, притягивая к паху.

Она замерла, ожидая моего вторжения. Хотела этого, но ждала. Как всегда. Хорошая девочка, которую принуждают.

А зверь во мне желал видеть ее потребность. Он давил на сознание, требуя подвести ее к грани.

Провел головкой члена по влажным складочкам, чувствуя, как она реагирует, чуть двигаясь, призывая своим телом, и хрипло произнес:

– Ну, покажи мне… как ты не хочешь меня.

Мария задрожала и прогнулась сильнее, выпячивая попку. Проклятье.

Снесло башню.

Вид ее упругих ягодиц, прижимающихся к моему члену, просто выбивал все человеческое, что у меня было, оставляя дикие инстинкты. Как же я ее хотел… Неистово. Алчно. Свирепо. Накинулся как дикий зверь, которого выпустили из заточения.

Застонал и с силой ворвался в лоно, с наслаждением рыча:

– Вот так, котенок. Вот так…

Мария

Парк Царицыно

С восхищением смотрела на завораживающий фонтан, танцующий под звуки прекрасной музыки. Нечто невероятное. Никогда не видела столь восхитительной картины. Струи воды, подсвеченные в неведомой гармонии тысячами светильников всех возможных цветов и оттенков, были похожи на переливы северного сияния. Настоящее чудо.

Прошел час, как я и Егор здесь гуляли после ресторана, но я не могла успокоиться. Мое сердечко билось в такт музыке, заставляя тело трепетать. Напор воды, поднимающийся из земли, преображался в игру струй с огоньками света, в мерцание миллионов брызг в вечернем воздухе. И эта красота сопровождалась прекрасными переливами звуков, созданными гениями великих композиторов. Потрясающее видение.

Перевела взгляд на Ретохина и смутилась. Я его не слушала, полностью растворилась в своих мыслях, восхищаясь сказочным фонтаном. Егор продолжал свою историю. Попыталась сконцентрироваться и понять, о чем он говорит.

Весь сегодняшний вечер, что мы провели вместе, я мыслями была далеко. Совсем не здесь, за что было стыдно. Не знала, как себя вести.

Статный мужчина улыбнулся, будто понял мое состояние, и, сделав шаг ко мне, протянул руку и прикоснулся двумя пальцами к лицу.

– Маша, с тобой все хорошо? Ты последние дни бледная, – Ретохин смотрел с волнением, переживая за меня, отчего стало еще хуже.

Бледная? Не понимала о чем он. Мне хотелось закрыть глаза и провалиться сквозь землю, но не могла. Попыталась сконцентрироваться, злясь, что у меня всегда все не так, как у людей, и ответила:

– Нет, все нормально. Извини.

Мужчина смотрел в глаза и вдруг проговорил:

– Завтра мы уезжаем.

Застопорилась, пытаясь понять его слова.

– Нам нужно уехать? – переспросила, желая понять, о чем он говорит.

– Да, нужно в Ярославль, чтобы там решать вопросы.

Страх вновь оказаться в родном городе перебил все мысли о том, что хотела забыть. Вернуться? Я не хотела и боялась. Очень боялась.

– Милая, не переживай, я позабочусь о том, чтобы тебе не угрожала опасность, – Егор улыбнулся и накрыл мою дрожащую руку своей ладонью, сжимая ее, успокаивая теплом.

Закрыла глаза на секунду и еле слышно выдохнула:

– Это необходимо?

– Да. Судебный процесс будет там. Дочку лучше оставить здесь с Ириной. Она сама предложила, когда я рассказал ей.

– Дочку оставить здесь? – с ужасом повторила, выдергивая свою руку, прижимая к груди, отступая, вглядываясь в уверенное лицо Ретохина огромными глазами. Мне было невыносимо представить, что я оставлю свою девочку одну, покину ее. Мы столько пережили, и вновь я вынуждена оставить дочку.

– Не волнуйся, ты ведь знаешь Иру. Она о ней хорошо позаботится, а мы начнем бороться за правду. Я тебе помогу, сделаю все, чтобы ты была счастлива.

Смутилась, не понимая, почему он так добр. Было приятно, но вместе с тем испытывала страх, что Ретохин за свою доброту что-то потребует. Но Егор утверждал, что ему ничего не нужно, Алена и я дороги для него, и он желал помочь.

Замолчала, пытаясь принять будущее. Вернуться, оставить дочь – это пугало. Я так ей дорожила, боялась потерять, что не могла шевельнуться и произнести хоть слово. Вспомнила себя в тот момент, когда несколько лет назад рвалась к ней, надеясь забрать, еще раз увидеть, прижать, поцеловать. Тогда я находилась в аду. Каждый день представлял собой пытку и казнь.

– Машенька, не молчи. Я напугал тебя? – Егор приблизился и протянул руку. Смотрела на нее, а потом осторожно дотронулась, чувствуя в этом необходимость. Сглотнула и кивнула, чувствуя, как меня укрывает теплом, исходящим от него.

Егор улыбнулся, отчего смутилась, а потом сказал:

– Тогда решено.

– А когда мы… поедем? – взволнованно поинтересовалась, начиная паниковать, ведь нужно собрать вещи малышки, свои. И куда ехать? В дом тети? Но я ведь в розыске. Считаюсь похитительницей ребенка и ненормальной. Как вернуться?

– Не волнуйся ни о чем. В обед. Мы все успеем. В двенадцать часов поедем к Ирине, а потом уже в Ярославль.

Кивнула и, смутившись, поблагодарила:

– Спасибо за помощь. Не знаю, чтобы без тебя делала.

Его серые глаза парализовали. На лице играла потрясающая нежная улыбка. Егор, не отрывая взгляда, смотрел на меня, а потом медленно подтянул за талию ближе к себе. Оказалась прижата к его груди, что заставило мое сердце забиться быстрее. Я растерялась и хотела отодвинуться, но он положил левую руку на плечо и произнес:

– Маша, ты… мне очень нравишься, и я хочу, чтобы ты знала об этом.

Догадки – это одно, а когда слышишь такое признание, совсем другое. Захотелось убежать. Скрыться. И это он говорит мне? Мне? После того как я с Ферзем…

Почувствовала себя маленькой и жалкой. Такой мужчина достоин лучшего. А я…