Девушка побежала в гардеробную и долго разглядывала свое лицо в зеркале, но не увидела никакой разницы. Ну, не совсем так. Она действительно выглядела чуть старше, но тому виной дальнее путешествие и обилие впечатлений. Лицо округлилось, но это благодаря хорошей еде.

— Нет, дело не в этом, — произнесла она вслух.

— Чем ты занята? — В гардеробную вошел Ролло.

— Просто подумала, вдруг… — Она не договорила.

Ролло ее подозрения про тролля в постели только огорчат. Он захочет ее защитить, а это не в его силах. Каждую ночь в полночь его одолевал глубокий сон и не отпускал до рассвета. Даже когда волк засыпал в ее постели, ночной гость уносил его и укладывал возле камина в гостиной. Ласси подозревала, что загадочный посетитель также прячет свечи, прежде чем забраться в кровать, но он действовал бесшумно и ни разу не попался.

— Мне показалось, у меня седой волос, — сказала девушка. — Но это просто свет так падает.

— Хмф. Девчачьи штучки, — прокомментировал Ролло.

К моменту встречи с медведем за ужином ласси уже приняла решение. Она не могла продолжать спать рядом с кем-то или чем-то, чего никогда не видела. Но девушка понимала всю опасность предприятия, поэтому подготовилась.

После ужина она набила свои потайные карманы жемчугом, рубинами и мотками золотой нити. Сложила тролльский словарь и человеческую одежду в ранец, выданный мадам Грей. Выклянчила у саламандр еду, и повара дали ей хлеба, сушеного мяса, сыра и яблок. Поразмыслив, шелковыми шарфами привязала ранец Товы к своему ранцу. Неуклюжий тюк положила у коврика перед очагом, где спал Ролло, и велела волку сторожить.

— Зачем?

— Не твоего ума дело, пес.

Убрала под подушку свечку и спички, затем почистила зубы и скользнула под одеяло.

Ласси боялась заснуть до прихода гостя и проспать его уход, но бодрствовать оказалось нетрудно. Она лежала как бревно, а в голове у нее вертелось: «Беги, прячься, беги, прячься!» Раз за разом ласси твердила себе, что терпела несколько месяцев и еще одна ночь погоды не сделает. Воспоминания обо всех минувших ночах камнем лежали на душе. Она не могла так больше. Она посмотрит, а утром, как только он… или она… или оно… уйдет, ласси схватит свою поклажу и Ролло и убежит домой. Возможно, она умрет где-нибудь в лесу или на снежной равнине, но это всяко лучше, чем позволить троллихе высасывать из нее жизнь.

К тому времени, как существо забралось к ней в постель, ласси дрожала от напряжения, словно натянутая струна. Когда матрас просел под весом ночного гостя, ее едва не подбросило. Мысленно взяв себя в руки, она стиснула край одеяла и сосредоточилась на глубоком и ровном дыхании. Чередование вдохов и выдохов немного успокоило ее, и она вполне успешно притворялась спящей, пока не услышала мягкое посапывание соседа. На всякий случай ласси сосчитала до пятидесяти — вдруг он тоже притворяется? — а затем достала из-под подушки свечку и спички и выскользнула из постели.

Кровать загораживали плотные шелковые занавеси, и девушка постояла снаружи, считая до двадцати, чтобы убедиться, что не разбудила чудовище. Пальцы у нее сильно дрожали, и фитиль удалось зажечь только с третьей попытки. Затем, старательно загораживая пламя ладонью, она прокралась к другой стороне постели.

Закусив губу, ласси раздвинула занавеси и наклонилась над кроватью посмотреть, кто лежал рядом с ней все эти месяцы.

Мужчина.

Красивый молодой мужчина. Темные волосы, тонкий прямой нос. На гладкой щеке веером лежат длинные ресницы. Он выглядел на несколько лет старше ласси — ему было лет двадцать, может, двадцать один. Распахнутый воротник ночной рубашки из тонкого льна открывал кусочек гладкой мускулистой груди. Ласси склонилась над ним, разглядывая лицо, но не видела ни малейшего недостатка, ни малейшего признака чудовищной природы.

И тут…

И тут горящий фитиль добрался до одной из пахучих трав, которые Фрида клала в свои свечи. Трава затрещала, пламя замерцало. Тонкая струйка дыма забралась ласси в нос.

Она чихнула.

Чих встряхнул ее тело, и со свечи капнул горячий воск. Капля упала на плечо белой рубашки молодого человека и разбудила его. Широко распахнутые глаза встретились с глазами ласси и замерли. Глаза были фиолетовые.

— О нет, — выдохнул он, и его красивое лицо затопил ужас. — Что ты наделала?!

— Я т-только хотела п-посмотреть, что ты такое, — заикаясь, ответила она и попятилась, испуганная выражением его лица. — Я думала, вдруг ты…

— Год и один день. Тебе надо было продержаться всего год и один день в моем обществе. Медведь днем, человек ночью, в точности как твой брат. Това тоже не выдержала. Они никогда не выдерживают. И тогда нам приходится идти. — Он содрогнулся и закрыл глаза.

— Куда идти? — с трудом выговорила ласси, охваченная ужасным холодом.

— К ней. Я должен жениться на ней и жить в ее дворце на восток от солнца, на запад от луны.

— Но разве нет другого пути? Не могу ли я… сделать… что-нибудь?

От холода лицо у нее занемело, и руки тоже. Она выронила свечу. Пламя при падении погасло, и комната снова погрузилась во тьму.

— Если бы ты потерпела еще три месяца — всего три! — я был бы свободен, — сказал молодой человек. — Мы оба были бы свободны. — Затем: — Она идет!

— Исбьорн! — позвала его ласси, когда холод поднялся и поглотил ее.

В ушах заревел ветер. Она потеряла сознание.

Ласси проснулась оттого, что Ролло тыкался ей носом в лицо и скулил. Под головой у нее лежал разбухший ранец, тело свело от холода. Смаргивая остатки сна, она села и огляделась. — Ролло, где мы?

— Не знаю. Я несколько часов не мог тебя добудиться и не смел отойти, — проскулил он и унизился до того, что забрался передними лапами ей на колени, чего не проделывал с тех пор, как был щенком. — Что случилось?

«То случилось, что дворец исчез», — подумала ласси, озираясь. Они с волком оказались в лесной чаще. Судя по толщине деревьев, довольно далеко от ледяной равнины. А может, они находились прямо посередине ее, но тролли забрали дворец и заменили его лесом, и это часть ее наказания.

— Я на него посмотрела, — сказала ласси. — Я зажгла свечу и посмотрела на него.

— На кого? — Волк поднял голову и взглянул на хозяйку.

Ее глаза были устремлены на деревья, но она не видела их.

— Думаю, он принц. Он был такой красивый. Наш исбьорн. Днем он превращался в исбьорна, а ночью становился человеком и лежал рядом со мной. Продержись я год и один день, не взглянув на него, не проявляя любопытства и не задавая слишком много вопросов, чары рассеялись бы. Но я посмотрела, и теперь он ушел.