Это веерное усилие – «качественное образование» – породило десятки постановлений. Когда чиновники обнаружили, что детсадовцы заучивают объемы, подходящие для гораздо более старших детей, они заявили: «Даешь устранение школы из детсада!» Лозунг стал названием законодательного документа. Когда исследования показали, что игры в дошкольных учреждениях помогают облегчить учебную нагрузку малышей, возник документ «Игры и игра». Законы перли стремительно и яростно, и все они касались образования от детского сада и до колледжа. В общей сложности центральное министерство выдало сотни директив с причудливыми названиями – «Добрее, мягче», например, – и все они были направлены на всевозможные изменения: отменяли вступительные экзамены в начальные классы, укорачивали учебный день, вводили временны́е ограничения на домашнюю работу для младшеклассников, возбраняли численные оценки, запрещали добавочные занятия после школы, по выходным и на каникулах – и список на этом не заканчивается.

Все было нацелено на облегчение груза учебы среди учащихся в рамках обязательного образования – а это примерно двести миллионов детей, – и, конечно, возникла директива под названием «Облегчим бремя». Комитеты по образованию на уровне провинций и совсем на местах применяли и собственные инициативы. Министерство образования Шанхая, к примеру, недавно потребовало, чтобы средние и старшие школы привлекли консультантов-психологов на полную ставку – помогать ученикам справляться с учебной нагрузкой.

На вступительные экзамены тоже смотрят косо: правительство пытается уменьшить их значимость в принятии абитуриента в старшие классы и колледжи. Самая последняя шанхайская реформа рассматривает возможность дать абитуриентам две попытки сдавать некоторые части гаокао – предполагается, что шанс на пересдачу несколько ослабит нервную дрожь первой попытки. В 2017 году шанхайские университеты рассмотрят и внешкольную деятельность – волонтерство, например, – вместе с оценками на привычных выпускных экзаменах из школы. Я вижу тенденцию: университетам все настойчивее предлагается рассматривать студента как целое – а не только его оценки на гаокао.

Чем больше я изучала эти попытки реформирования, которые, казалось, направлены на одно, а по ходу дела меняют фокус на что-то совершенно другое, тем отчетливее видела застарелое недовольство китайского правительства образовательной системой в стране, а также паралич, возникавший при попытке исправить все раз и навсегда.

* * *

Намерение изменить – благо, но у меня-родительницы свои шкурные интересы. Я желала понимать последствия. Что эти реформы значат для ежедневной жизни учащегося? Что они значат для Рэйни?

Я обнаружила, что Министерство образования и поборники реформ держат руку на пульсе своих пациентов – учебной системы страны и тех, кто с ней связан, – посредством опросов. Совсем недавно министерство провело опрос среди почти пяти тысяч учеников начальных и средних классов, директоров школ и родителей по всему Китаю. Но результаты, обнародованные в 2013 году, после того, как прошло несколько волн реформации, оказались обескураживающими.

Лишь каждый четвертый учащийся ощущал, что нагрузка уменьшилась. Ученики по-прежнему погрязали в домашних заданиях. Большинство детей все еще занималось с репетиторами, вопреки прямому запрету на учебу сверхурочно. Более трех четвертей всех учащихся страдало яньсюэ – ненавистью к учебе. С 2005 года мало что изменилось – тогда состоялся широкий опрос, и он показал, что у большинства учащихся нет времени на домашние дела или спорт, а из-за утомления от учебы в отчетах мелькали слова «депрессия», «скука» и «тревожность». Ныне каждый третий учащийся говорит, что нагрузка не уменьшилась, а даже прибавилась.

Вопреки десятилетиям усилий работники просвещения не заметили в уменьшении учебной нагрузки никакого заметного прогресса. Понятно почему: многочисленные контрольные не позволяют учащимся заниматься чем бы то ни было помимо учебы, им остается лишь корпеть над книгами, а вступительные экзамены в старшую школу и колледж – по-прежнему неколебимые – отягощают лишь еще сильнее.

Я поговорила с одним шанхайским психологом, нанятым в среднюю школу в рамках реформы.

– Мой кабинет обычно пустует. Я пытаюсь лечить яньсюэ – непереносимость учебы, но ученики зачастую слишком заняты контрольными, им некогда со мной разговаривать, – сказала Ян Линцюн.

Бывший глава провинции Юннань Ло Чунминь выдал в своей речи злую оценку положению. «Любые директивы – порожние и невыполнимые, пока существует гаокао, – гремел он. – Единственный способ действительно облегчить бремя учебы – изменить текущую систему оценок, ориентированную сейчас на экзамены. Средние и старшие классы не решаются сбавить темп, у Министерства образования нет настоящей власти, чтобы карать школы, а чиновники и госслужащие никаких проверок не проводят. Инициативе „Облегчим бремя“ уже скоро полвека, а нагрузка у учащихся на деле многократно усилилась».

Внимательно приглядевшись, я обнаружила, что эта нагрузка проявилась в проверке той же самой PISA, благодаря которой шанхайские студенты оказались мировыми лидерами в математике, чтении и естественных науках. В рамках этой проверки рассматривалось качество жизни учащихся, навыки творческого мышления и время, проведенное за учебой, и в этих областях у китайцев были сплошные «неуды».

Более того, человек, которого называют крестным отцом китайской реформы образования, завистливо смотрел через проливы на Тайвань, Южную Корею и Японию. «Эти страны показали результаты, близкие к шанхайским, – второе, третье и четвертое места, – но их учащиеся проводят за учебой втрое или вдвое меньше времени», – сказал мне Ян в Пекине в 2015 году.

Он прав: по количеству времени, которое дети проводят за учебниками, Шанхай тоже оказался на первом месте.

Есть и еще одна важная вещь: американские дети, может, и показывают не лучшие результаты на письменных экзаменах, однако те, кто преуспевает в математике, любят свой предмет всем сердцем. «У китайских студентов оценки лучше, но интерес к математике неустойчивый», – сказал Лю Цзянь, математик, работающий над всекитайской программой образования. Он сослался на исследование, в котором показано, что увлеченность китайских учащихся тем или иным предметом подогревается в основном извне: экзаменами, вниманием педагогов, наградами и объявлениями оценок. Стоит устранить внешние поощрения, сказал Лю, и интерес и мотивация учиться вянут. «Если студент не заинтересован в учебе, ему будет трудно добиться чего-то великого в будущем», – так выразился профессор Гу Минъюань.

Нет, не радуются китайские деятели просвещения своему призовому месту в рейтинге, а задаются вопросом: как добилась своих результатов Финляндия – за половину времени на домашние задания? И как нам сделать так, чтобы наши дети любили учиться ради самой учебы?

* * *

Вот с какой неувязкой имеет дело Министерство образования Китая.

Если снизить значимость вступительных экзаменов, учащимся, конечно, полегчает. Но тогда работникам просвещения придется придумать какой-то другой способ отбирать детей для старших классов и колледжей. Это означает введение сочинений, собеседований и учительских рекомендаций.