– Вот чертова кукла! Зря вы, Танечка, ей свое место уступили. – Начальник охраны опять достал платок, промокнул лысину и тоже направился к двери.

– Ничего не зря, а вы там Соколовой мозги прочистите, – сказала Таня ему вдогонку.

– А ей-то за что?

– За то, что в подобных случаях, когда сотрудник не выполняет просьбу охраны, надо не по колесам ему стучать и не по голове, а бежать жаловаться вышестоящему начальнику, то есть вам! Это ваше было дело – Элеонору загасить.

– Слушаюсь, товарищ генерал. – Начальник охраны вытянулся в струнку, щелкнул каблуками. – Уж моего увольнения она точно добилась бы! Я ж не вдова многодетная.

– С вами бы Элеонора Борисовна драться ни за что бы не стала, да и вы ей по машине не стукнули бы.

– Это точно, я бы ее за ноги схватил и об асфальт шмякнул с превеликим удовольствием. Пойду я?

– Идите с Богом. – Муравлев махнул рукой. – Ну мне-то скажи, чего это ты вдруг Элеоноре так легко свое место отдала? – поинтересовался он, дождавшись, когда за начальником охраны закрылась дверь.

– Оно под деревом. И дерево это – липа.

– И что?

– Да мне надоело. Зимой на машину с этой липы снег целыми сугробами валится, а летом липовые почки. Их не отскрести. Да еще птицы на этой липе сидят и, сами понимаете…

Муравлев заулыбался:

– Ну слава богу! А то я уже подумал, что паучиха моя заболела. Однако не придется ли нам в ближайшее время эту липу снести?

– Это уж от вас зависит. Как долго вы еще будете у нашей великой Элеоноры на поводу идти и за моей спиной прятаться.

– Виноградова! Ты же знаешь, что уволить я ее не могу. Она незаменимая.

– Тогда пилите липу. – Таня встала и пошла к выходу.

Когда она вернулась к себе в кабинет, первым делом набрала Лидию Андреевну.

– Виноградова, ты жива! – обрадовалась та из трубки.

– Уже знаете?

– А то! Весь завод гудит. Соколову все готовы на руках носить.

– Лидия Андреевна, возвращаясь к нашему утреннему разговору… Я вот тут поняла, что если женщина свою силу к мужику не прикладывает, то дело – швах! Сила эта может бабу изнутри разорвать.

– Ну да! Похоже на то. Если б Элеонора наша замужем была, глядишь, нам бы всем тут полегче было.

– Так что вы там по Ильичу своему не сильно шандарахайте. Мне его жалко. Хороший он у вас.

– Не буду. Я его в отпуск увезу. Пора. Тем более что у меня по графику как раз в июне. Да и у них там в правительстве затишье. Пока то, се. А тебе я адвоката отличного нашла. Записывай телефон.

Адвокат, с которым Таня встретилась на следующий день, оказался весьма приятным молодым человеком. Он внимательно выслушал Таню, посмотрел документы и тут же составил заявление на развод, которое Таня радостно подписала. Заявление адвокат пообещал подать в суд уже завтра, а также пообещал всячески ускорить соблюдение всех судебных формальностей.

– Если супруг ваш на заседание не явится, то на третий раз разведут автоматически, даже без его согласия. Так что максимум месяца через два вы будете вольной птицей, – успокоил он Таню, когда она высказала опасение, что Белов может против развода возражать или вообще уйти в очередной запой.

Сроки развода Таню вполне устраивали, ведь она планировала решить этот вопрос до конца лета. После внезапного появления на даче Белов предпринял еще несколько попыток примирения с Таней, а потом как-то затаился. Видимо, устал. Однако Григория Таня решила на всякий случай до начала лета оставить у родителей.

Когда Таня ехала от адвоката, ей позвонил прораб, который, сославшись на Ирку Федотову, выразил готовность немедленно осмотреть требующий ремонта объект. Таня договорилась встретиться с прорабом на месте и поспешила на Таврическую улицу. Она уже не стала искать на улице место для парковки, а сразу заехала во двор. На Танином парковочном месте, прямо на асфальте красовалась огромная белая надпись «Жидовская морда». Надпись была выполнена художественно нестираемой краской, которой красят на дороге разделительную полосу. Такую фиг отмоешь! Видимо, баба на «ягуаре» расстаралась. Это ее табличка «Левинсоны» на дверях Таниной квартиры так попутала. Хорошо, что Давид Лазаревич этого безобразия не видит. Хотя в городе Санкт-Петербурге антисемитизм стал уже явлением несколько раритетным. Сейчас народ все больше лицами кавказской национальности недоволен. И кавказскими лицами, и узбекскими, и таджикскими. Таня поставила машину и огляделась. «Ягуар» красовался неподалеку. Таня поискала глазами подходящий гвоздик, а потом спохватилась. Неужели она будет опускаться до уровня этой бабищи? Нет, не будет, но очень хочется. Особенно хочется нацарапать ей на «ягуаре» слово какое-нибудь хорошее. Таня взяла себя в руки и вышла к парадному, ожидать прораба. Прораб, к Таниному удивлению, ни на минуту не опоздал и оказался похож на упитанного таракана. Он по-деловому обошел квартиру, специальным прибором замерил все помещения, сфотографировал комнаты и, посверкивая бесовским взглядом, записал все Танины пожелания в блокнот. Затем, чуть не выпав из окна, осмотрел окрестности, посетовал на отсутствие возможности для установки пухты для мусора, что-то такое сказал про стесненность и связанное с ней удорожание, но в результате смету пообещался выдать прямо завтра. В целом после общения с прорабом у Тани сложилось благоприятное впечатление о его предприятии, чувствовалось, что контора, рекомендованная Иркой, солидная и тянуть кота за хвост никто не будет. Однако, как и велела ей Ирка, Таня пригрозила прорабу, что обязательно покажет смету Федотовой. После этого тот слега поскучнел лицом и отбыл восвояси осмечивать объект.

Смету, которую прораб, как и обещал, на следующий день прислал по факсу, Таня разглядывала с открытым ртом. Даже не заметила, как в кабинете материализовался Муравлев.

– Чегой-то? – спросил он и вырвал смету у Тани из рук.

Таня тяжело вздохнула. Муравлев повертел смету и так и этак, а потом замер, увидев итоговую цифру.

– Что, Виноградова, никак дворец строишь? – Муравлев уютно устроился в кресле для посетителей.

– Да нет. Квартиру на Таврической ремонтирую. Надо же мне после развода где-то проживать.

– Я и говорю – дворец в отдельно взятой квартире. Таврический. Где ж еще бедной разведенке-то проживать? Ты ж теперь без итальянской мозаики в ванной жить никак не сможешь. Унитазы опять же, как я погляжу, самые замысловатые выбрала. Может, тебе разводиться не стоит? Тебе на эти кандибоберы одной никак не заработать. – Муравлев помахал сметой в воздухе. – Ну разве что у нас на заводе сопрешь чего-нибудь. Но опять же одной тебе столько ни в жисть не унести.

– Вадим Михайлович, кончайте глумиться и отдайте смету. Она предварительная, – заныла Таня, пустив по щеке одинокую слезу. Слеза у Тани Виноградовой всегда особенно хорошо получалась.

– Ладно, держи. – Муравлев отдал Тане смету. – Мой тебе совет – сделай основное. Санузлы и кухню. Кстати, сантехника в магазинах имеется не дизайнерская, но вполне даже приличная. И пять комнат тебе сразу без надобности. Двух вам с Григорием вполне хватит.