— Рад приветствовать уважаемого Валентина Петровича в нашей скорбной обители. Слышал, что высокое начальство удостоило вас высокой чести расследовать преступление века. Поздравляю!

— Давайте без издевательств, Роман Николаевич, — скривился Рыскин. — И без того тошно.

— Простите старика великодушно. Я-то по наивности полагал, что вам это доставляет удовольствие…

— Роман Николаевич!

— Все, молчу, как рыба об лед.

Следователь вздохнул и напомнил о цели своего визита:

— Что там по Пальцеву можете сказать?

Эксперт снова хитро посмотрел на него поверх стекол:

— А дельце-то с душком вам подсунули. Кто бы мог подумать: обычная кража — и на тебе, к ней еще и труп привязывается.

— И не говорите, — озабоченно вздохнул Рыскин. — Что-то интересненькое откопали?

— А пойдем, я тебе на месте покажу.

Валентин не нашелся сразу, под каким предлогом отказаться от этого малоприятного занятия, потому пришлось обреченно плестись следом за Редюком. А тот шел прямо в прозекторскую.

— В общем-то никаких загадок из себя ваш «клиент» не представлял, — пустился в объяснения эксперт, входя в обложенную кафелем комнату с неистребимым тошнотворным запахом, посреди которой стояли два широких стола из нержавеющей стали. На одном из них покоилось человеческое тело, совершенно голое и неестественно розовое. — Вскрытие я уже сделал. Все заштопал, можете смотреть спокойно.

Спокойно не получилось. При виде длинного зашитого толстыми грубыми нитками разреза, тянущегося от шеи до самого низа живота, у Валентина ком подкатил к горлу, но он мужественно провалил его обратно.

Редюк натянул на руки перчатки и ткнул пальцем в грудную клетку покойника:

— Сидел за кражу. Вот наколочка соответствующая. Я прав?

Рыскин кивнул.

— Смерть наступила в результате отравления угарным газом. Видите, какой он все еще розовый? Карбоксигемоглобин. В крови, кстати, полно этанола.

— То есть он напился?

— А вот тут очень тонкий момент. Утверждаю я только то, что концентрация алкоголя в крови соответствует сильной степени опьянения. А вот насчет того, напился он или же его напоили — только предположения. При первом осмотре я никаких внешних повреждений не обнаружил. Знаете, когда жертва сопротивляется, остаются следы: осадненные горлышком насильно вводимой бутылки губы, синяки на щеках от пальцев и так далее. Здесь ничего этого нет. Но когда я увидел его печень — для мужчины его возраста она была в прекрасном состоянии, — то понял, что вряд ли он был алкоголиком. Стал искать снова и нашел на голове маленькую ссадину. Возможен вариант, повторяю, только возможен, что кто-то очень аккуратно треснул его по голове тупым тяжелым предметом. Но силу удара рассчитал — механических повреждений мозга и его оболочек нет.

— То есть вырубил, а потом залил в рот водки, так, что ли?

— Вполне может быть. Хотя не исключено, что он в пьяном виде обо что-то ударился сам.

— Хм. А вы говорите — ничего загадочного. А время смерти удалось определить?

— Где-то между часом и двумя ночи. Точнее не скажу.

— Часом и двумя?

— А что вас не устраивает?

Рыскин заморгал и потер кончик своего бледного носа:

— Выходит, он не мог совершить кражи. К тому моменту, как кто-то залез в окно, он был уже мертвым.

Редюк, поняв, что больше следователя ничего не заинтересует, стянул с рук перчатки и стряхнул с ладоней налипший тальк.

— Вам, конечно, виднее. Я в протоколе вскрытия все укажу. Правда, про ссадину на голове — это я только для вас в фантазии пустился. Писать буду как о прижизненном повреждении от столкновения с тупым твердым предметом. Вы уж сами определяйте, с каким. А со временем — точнее не могу, не обессудьте. Час ноль-ноль — два ноль-ноль. Но не позже и не раньше.

— Спасибо. Мне этого вполне достаточно, — вяло улыбнулся Рыскин. — Придется новую версию разрабатывать. Но у меня к вам просьба. Пока никому об этом, хорошо?

Никогда еще Вилин не оказывался в такой двусмысленной ситуации. Двое мужчин разместились в коляске и на заднем сиденье мотоцикла, а трехколесным монстром управляла симпатичная девушка из массовки. Было немного стыдно, что за все время он не удосужился научиться водить мотоцикл. Теперь бы это сильно пригодилось. А так пришлось использовать красотку в качестве водителя.

Поначалу Руслан хотел все-таки сам сесть за руль. Ничего сложного в этом деле он не видел, не мудренее уж, чем езда на автомобиле. Но как только специально состаренный для съемок «Урал» ступил резиной покрышек на твердую землю, а Алена с ловкостью запрыгнула на водительское место и без лишних хлопот завела непослушный двигатель, он понял: не стоило даже пробовать перещеголять девушку в этом деле. И просто доверился ей.

Как выяснилось чуть позже — не прогадал. Мотоцикл летел, с ревом подпрыгивая на ухабах, заставляя бледного от скорости и тряски Шнайдера изо всех сил вцепиться в поручень коляски. У самого Руслана сердце тоже время от времени проваливалось куда-то в пятки, а потом готово было выпрыгнуть через зубы, но это ему все больше и больше нравилось. Ему стало даже жаль, что приходится частенько останавливаться, отыскивая следы санитарного автомобиля, которые пьяной змеей вились по бездорожью. Очень напоминало детскую игру в индейцев.

Скоро примятая колесами трава закончилась: режиссер вырулил, судя по всему, на дорогу. Выбралась на нее и Алена. Ехать стало немного спокойнее, но для Вилина уже не так интересно. Продюсер против изменения манеры вождения не возражал.

Руслан довольно быстро сориентировался на местности. На асфальт, вернее, на то место, где он раньше лежал, они выскочили примерно на середине пути между городом и Никитовым Гаем. Следы вели к поселку. Следовательно, до него было не более пятнадцати минут езды. Отлично. Хотя этого времени Зымарину как раз хватит, чтобы найти себе огненной воды и как следует нарезаться.

Алена слегка притормозила, съехала ближе к обочине и, перегнувшись через руль, попыталась рассмотреть что-то на земле. Вилин тоже глянул туда. В рыжей глинистой пыли довольно четко вырисовывался узкий протектор допотопного грузовичка, на котором смылся Зымарин. Видимо, выпил он куда больше пол-литра, поскольку ему с трудом удавалось удержать вырывающуюся дорогу под колесами.

— Хоть бы не убился! — озвучила его же мысли Алена. — Вон его как по дороге мотает!

— В поселок поехал, точно, — прокричал ей на ухо Руслан и, почувствовав тонкий аромат ее духов, внезапно для самого себя смутился. Эта девушка начала производить на него что-то чересчур сильное впечатление. Отпрянув от нее, как от огня, Вилин не смог удержаться и посмотрел на ее стройную спину. Лучше бы этого не делал. Военная форменная юбка плотно обтягивала точеную фигурку, гимнастерка чуть задралась, обнажив узкую полоску загорелой спины, и ему сразу стало очень неудобно сидеть.