найденные во Фризии, которые чеканились в Италии и на Средиземноморье в те годы. Среди них solidi и trientes Анастасия, Юстина, Юстиниана, Юстина II и Маврикия. В VII веке этот путь, судя по находкам монет, использовался не слишком часто. Византийские серебряные монеты больше не попадали в Южную Германию, и только пять золотых монет, две Фоки и три Ираклия, были найдены в Фризии. Но большие находки коптской бронзы, датированной этими годами, в Южной Германии показывают, что контакт с Италией и Средиземноморьем поддерживался. Аналогично, находка в Фризии некоторого количества золотых монет VI века из Нарбонны, Арля и Марселя означает, что определенный объем торговли попадал сюда через Мозель-Рону, правда, нет свидетельств того, что в VII веке было то же самое.

Существует высокая вероятность того, что восточные находки в Англию прибыли через Париж, где, как нам известно, бывали сирийские купцы со своими товарами, а саксонцы приезжали на ярмарку в Сен-Дени. Или они могли быть доставлены через Западную Галлию.

Самой интригующей представляется гипотеза, что по крайней мере некоторые восточные предметы, найденные в Кенте и Саттон-Ху, достигли этих регионов через западное побережье Испании. Одна из причин верить в это – история святого Иоанна, патриарха Константинопольского, который жил в начале VII века. Один отрывок в жизнеописании этого святого повествует о большом судне с зерном, которое отплыло в Британию или Portus Britanniae (Корунья) в Испанию и там обменяло свое зерно на золото и олово[68]. Согласно более поздней версии, судно шло из Александрии, а не из Константинополя[69]. Узнав, что огромный константинопольский храм Айя-София был построен частично из кельтского мрамора, что было бы идеальным балластом для возвращающегося зернового судна, начинаешь понимать, что, вероятно, легенда основана на реальных фактах.

Правдоподобность этой истории увеличивают и другие факты. Нам известно, что в течение восьмидесяти лет, примерно до середины VII века, Андалузия находилась под византийским контролем и что в Мериде существовала колония византийских купцов. Такие купцы могли проследовать вдоль берега в Галисию и даже дальше. Свидетельства, полученные из монетного клада конца VII века в Бордо, в котором были solidi из Мериды, определенно склоняет читателя к такому мнению[70]. То же можно сказать и о монете Константа II, найденной в Ричборо, и об обнаруженном в Хэмуите во время раскопок клада VII века фрагменте панциря черепахи – хотя черепахи не были известны в это время севернее Канарских островов. Если такой контакт существовал, он объясняет любопытное замечание Исидора Севильского, что стекло хорошего качества есть в Британии, хотя его не знают в Италии и Галлии. Возможно, стекло Рейнской области, привезенное в Западную Испанию британскими торговцами, было источником этой неверной информации. Есть и еще один довод в пользу того, что именно по этому маршруту многие византийские предметы попадали в далекую Англию. После того как арабское завоевание Испании и Южной Галлии в середине VIII века уничтожило процветание и связи этих регионов, мы больше не находим свидетельств того, что византийские предметы попадали на британские берега, хотя рейнско-альпийский маршрут на Средиземноморье оставался открытым. Только в X веке в Англии снова появилось византийское влияние[71].

К перечисленным выше свидетельствам торговли, развивавшейся в Атлантике, Английском канале и Северном море, по путям, соединявшим Испанию, Галлию, Рейнскую область, Англию и Ирландию, следует добавить еще одно, в некотором смысле самое важное. Я имею в виду переход, имевший место в этих регионах, на оборот вместо золотых монет серебряных. Часто ошибочно утверждалось, что эта перемена имела место при Каролингах. Это не так, хотя процесс продолжался и расширялся при Карле Мартелле, Пипине и Капле Великом. Он начался в регионах, выходящих к Атлантике, на берегах Западной и Северной Галлии, Англии, Фризии и части Испании. Он, похоже, не был связан с появлением остготских и византийских siliquae и demi-siliquae в Южной Германии, потому что к концу VII века, когда началось широкое обращение атлантических серебряных монет, таких итальянских монет больше не находили к северу от Альп – судя по известным монетным кладам. Кроме того, по весу и типу эти остготские монеты ничем не напоминают атлантическое серебро.

Нумизматам еще следует уделить внимание проблемам, связанным с появлением новых серебряных монет, особенно тех, которые найдены в Галлии Меровингов, прежде чем делать определенные выводы. Существует целый ряд соглашений, важных для этого исследования. Во-первых, нумизматы, судя по всему, сходятся во мнении, что эти серебряные деньги представляют собой развитие – или вырождение – золотых монет Меровингов. Во-вторых, они согласны, что монеты появились в Северной и Западной Галлии в середине VII века[72]. Последний пункт согласуется с нашим предположением, что серебряные рудники в Мелле были снова открыты примерно в это время и начали выдавать серебро[73].

Британские авторитеты согласны с тем, что англосаксонские серебряные пенни – sceattas – тоже датируются серединой VII века. Они впервые чеканились в Кенте и в Лондоне. Британцы также согласны с тем, что эти деньги являются развитием довольно редких английских золотых thrymsa. Интересно отметить, что только после того, как англосаксы лишили кельтов тех регионов на острове, где добывалось серебро, – Мендип, Флинтшир, Дербишир, – появились серебряные sceattas. Эти рудники снова работали около 700 года, и Уилфред использовал имеющийся у них свинец для крыши церкви в Йоркшире. Довольно скоро после появления sceattas в Англии, их копии стали чеканить во Фризии.

Большинство специалистов согласны, что есть близкое сходство по стилю и весу между денье Меровингов и англосаксонскими sceattas, а также их более поздними фризскими копиями. Все эти факты – параллельное происхождение от предшествующих золотых монет, общий стиль и вес, параллельное появление этих денег на обоих берегах Канала и вероятность того, что серебряные рудники снова работали в обоих регионах в момент появления серебряных монет, – подтверждают существование тесной связи между Британией и Атлантической Галлией в те годы.

Это приводит к следующему вопросу, не имеющему определенного ответа: почему эти годы видели не только появление новых серебряных монет, но и параллельное исчезновение из обращения золотых монет в Англии, Галлии, Фризии и Испании? Этот факт определенно указывает на то, что в те годы все эти атлантические регионы поразила общая экономическая проблема. Но какова ее причина? В общем, обычное объяснение заключалось в том, что причиной был вывод золота на Восток. Такое объяснение представляется неудовлетворительным. VII век видел противоположное явление. Иностранные золотые монеты, найденные в Англии, Фризии и Северной Галлии, показывают, что золото двигалось на север, в регионы, где его не знали в течение нескольких веков. Достаточно вспомнить монетный