— Не вру. Я там пару часов назад все обшарила, — безразличным голосом ответила я, хотя внутри у меня все так и сжималось от жутких воспоминаний о пустых глазницах, глянувших на меня из темноты.

— Обшарила, и что? — притопнул от любопытства Ромка.

— Там череп прямо на шубе лежит, — замогильным голосом поведала я. И выдвинула гипотезу: — Должно быть, Иван еще кого-то запер здесь прошлой зимой, а человек не сумел выбраться и помер. Хотя, может, это и убиенный граф Аскольд Володин. Я читала, дворяне любили ходить в шубах. Да что я тебе, Ром, рассказываю? Сходи, посмотри. Сам узнаешь.

И Ромка, сияя от свалившегося на него приключения, двинулся по рельсам, на ходу доставая из кармана на коленке фонарик.

Ничего себе! Господин Буйский пиджак с рубашкой на его глазах сжег, а парень даже словечком не обмолвился, что у него есть альтернативный источник света! Вот это молодец, вот это я понимаю! А тем временем «молодец», боязливо озираясь на адвоката, включил припрятанный фонарь и, подсвечивая себе путь, углубился в подземный ход, двигаясь вдоль отрезка железной дороги. Отсутствовал он недолго. А когда вернулся, выглядел сильно разочарованным и даже немного обиженным.

— И никакой это не труп в шубе, а останки бродячей собаки, — мрачно сообщил мальчишка, недовольно поглядывая на меня, словно это я подменила достойный уважения предмет непонятно на что. — Чего тут рассиживаться-то? — небрежно обронил он. — Пошли, что ли?

При воспоминании, как я исследовала решетку и то, что под ней лежало, меня затошнило, и я тоже заторопилась.

— Нельзя ли быстрее осматривать винные бочки? — поинтересовалась я, предобморочно обмахиваясь листочком с планом подземелья.

Анатолий, который все еще не оставлял надежды найти вино, оторвался от изучения очередной бочки и с крайней неохотой поплелся за нами. К счастью, он так и не узнал о вероломстве Ромки, обладавшего роскошным фонарем.

Как я и предполагала, выбраться при наличии карты местности оказалось лишь делом времени. Сверяясь со схемой, мы брели по тоннелю, и мужчины принялись рассуждать на юридические темы.

— Когда мы отсюда выберемся, я сделаю все, чтобы, помимо злобной бабы Лидии Петровны, упечь и ее сыночка Ивана за то, что он подверг нас опасности, — раздраженно произнес адвокат.

— Какое там подверг опасности, это же типичный киднеппинг, — не согласился с попутчиком Ромка.

— Молодой человек, с кем вы спорите? — изумился юрист, от возмущения переходя на «вы». — Неужели вы думаете, что знаете Уголовный кодекс лучше меня?

— Он знает, — заверила я адвоката Буйского и ускорила шаг, желая убедиться, что зрение меня не обмануло.

И в самом деле, вдалеке мелькнула полоска слабого света, и я со всех ног припустила к спасительному выходу из лабиринта. За мной еле поспевали утомленные заточением попутчики. Когда мы наконец достигли источника света, то первым делом в глаза нам бросилась чья-то спина, виднеющаяся в дверном проеме. Сам человек, должно быть, заглядывал в примыкавшее к лабиринту помещение, а вот спина его маячила в дверях. Я подошла к этой спине и похлопала ее обладателя по плечу, деликатно попросив разрешения пройти. Заглянула в помещение и, совершенно неожиданно для себя, увидела там Таньку.

А между тем с Коровиной случилось вот что. В «Аскольдову могилу» Татьяна прибыла настолько мистическая и загадочная, что даже сама себя не узнала, проходя мимо зеркала в гардеробной ночного клуба. В обмен на банку варенья из черноплодки с дачи родителей знакомая костюмерша разрешила Коровиной от души порыться в театральном реквизите, и Танька вырядилась на славу. В качестве бонуса костюмерша нарисовала на коровинском лице мистический, как она его понимала, макияж и благословила Таньку на подвиги. На мой взгляд, больше всего в получившемся гриме подруга походила на злодейку Круэлу из диснеевского мультика «101 далматинец». Не обращая внимания на недоуменные взгляды прохожих, Танька без приключений добралась до Лефортова и прямой наводкой направилась к клубу Мары Рюминой. Спустившись по мраморной лестнице, что вела в заповедное нутро «Аскольдовой могилы», подруга подошла к бармену и, перекрикивая музыку, высокомерно сообщила, что хотела бы видеть секретаря Глеба Носферату по поводу инициации.

Ей указали на мужчину неопределенного возраста с собачьими глазами, длинным носом и кудлатой головой. Секретарь одиноко сидел за угловым столиком и тянул мутное пиво. На ногах его, как я и говорила, были высокие шнурованные ботинки и кожаные штаны. Танька величественно приблизилась к графскому потомку и любезно осведомилась, можно ли присесть. Тот буркнул что-то неразборчивое, и Коровина приняла нечленораздельные звуки за согласие. Но стоило только подруге устроиться на стуле, как типчик в коже нелюбезно сообщил, что место занято — с минуты на минуту должна прийти одна его знакомая.

— Если вы про Ритку Цуцик, то она не придет, — величественным жестом оборвала его речь Коровина. — Я за нее буду инициироваться, если вы, конечно, не возражаете.

Потомок графа не возражал. Ему было совершенно все равно, кого залучить в клуб, лишь бы платили членские взносы. Услышав заявление Коровиной, секретарь одобрительно кивнул головой, поднялся из-за стола и отправился в сторону служебного помещения. Танька заказала себе «кровавую Мэри» и, потягивая коктейль через трубочку, принялась неторопливо оглядываться, высматривая приготовленного на заклание Ромку. Но ребенка нигде не было видно. Танька от нечего делать с неприязнью наблюдала за двумя малолетними девицами в овечьих шкурах на мосластых плечах. Сидя за соседним столиком, девицы хихикали и перешептывались, кидая на Коровину дерзкие взгляды. Говорили они вызывающе громко и в беседе называли друг друга Брунгильда и Инферно, правда, время от времени оговариваясь и величая себя Шакирой и Бритни Спирс. Из их разговора Татьяна поняла, что девчонки тоже собираются пройти инициацию и влиться в ряды поклонников готического движения.

Наконец из служебного помещения показался секретарь Глеб Носферату с большой корзиной, из которой торчали свечи ярко-красного цвета. За спиной его маячил некто высокий, в грубом сером рубище. Капюшон на голове серого человека был надвинут на самые брови, скрывая лицо. В руках он нес нечто отдаленно напоминающее носилки, в которые дворники по осени собирают опавшую листву. За серым человеком, поигрывая медным подносом, шла невероятно красивая брюнетка с гладкой прической и бледным лицом, в которой Танька не без восторга узнала Мару Рюмину.

Выйдя на середину зала, процессия остановилась между столиками, и тип в серой хламиде, прислонив носилки к барной стойке, торжественно поднял руку, привлекая к себе внимание публики и требуя тишины.

— Господа! — пророкотал он хорошо поставленным баритоном. — Сегодня мы обретаем трех новых сестер. Первой инициацию пройдет наша гостья по имени Рита Моргана. Прошу вас!

С этими словами Магистр протянул руку в сторону Коровиной. Мрачные лица членов клуба повернулись к столику Таньки, и жирно подведенные мужские и женские глаза впились ей в лицо. Приступ панического ужаса накрыл подругу с головой. Таньке захотелось стать маленькой и незаметной, желательно комаром или мухой, чтобы улететь отсюда подальше и никогда больше в такие места не залетать.