Недаром Келецкого высоко ценили те, кто заправлял всем контрабандным оборотом юга России. У молодого человека были все задатки талантливого контрабандиста. Ему хватало и ловкости, и фантазии, и коммерческой хватки. Но этими качествами обладали многие. А вот личное обаяние, хорошее воспитание и образование, умение общаться с людьми самых разных классов и общественных положений – вот это выделяло Келецкого. Ведь контрабандисты имеют дело и со знатью, и с самыми отъявленными преступниками. Келецкий, как никто другой, умел быть на равной ноге с первыми, и он же прекрасно ладил с самыми мрачными уголовниками. Как ни странно, они его уважали и побаивались. Именно в этой среде он нашел людей, которые стали ему преданными компаньонами.

Началось все со случайного разговора в трактире. Келецкий должен был встретиться здесь с владельцем баркаса и договориться с ним о ночном рейсе. Дело в том, что в грузовой порт прибыл пароход с нелегальной партией лионского шелка. Виктору уже приходилось руководить тайной разгрузкой пароходов, но совсем недавно его обычный компаньон-лодочник угодил по пьяной драке в каталажку. Пришлось искать другого перевозчика. В этот трактир Келецкого привел человек по имени Степан, которого в бандитских кругах побаивались даже его сообщники. Но Виктор с ним был в хороших отношениях. Они расположились на втором этаже, у самого деревянного барьера, откуда хорошо просматривался весь зал. Был полдень, трактир еще пустовал, половые полусонно двигались у столиков со считаными посетителями. Степан огрызком карандаша что-то черкал на листке бумаги, Келецкого это раздражало, он пару раз одернул его:

– Смотри, не пропусти нужного человека!

Первый раз Степан только мотнул головой, второй раз усмехнулся:

– Не боись, не пропущу… Погляди-ка.

И протянул Виктору бумагу. Тот глянул и не удержался от удивленного возгласа: совершенно мастерски был выполнен его собственный портрет. Пойман живой поворот головы, недовольное выражение лица, даже светотень положена профессионально.

– Ого, Степан, да ты настоящий художник! Похоже, учился этому делу?

Лицо его мрачного соседа смягчилось, взгляд посветлел от похвалы.

– Учился, – кивнул он согласно. – Я с самого детства малевал все, что попадалось, – углем, мелом, карандашами тоже. Вот меня и отдали в ученики к граверу. Он меня хорошо учил, и своему делу, и живописи, говорил, что у меня дар особый… Да, я мог бы стать знатным мастером, если бы не беда с Анисьей…

Келецкий знал трагическую историю Степана: у него была невеста, которую убили бандиты. Молодая женщина к тому же была беременна… Степан сам нашел убийц и жестоко расправился с ними – в живых не оставил. За это и пошел в тюрьму, а там и сам не заметил, как стал одним из таких же бандитов. Но Келецкому и раньше казалось, что этот человек тяготится своей жизнью. Степан между тем, помолчав, продолжил:

– Это ты верно сказал, что я – мастер. Я ведь все могу – любой документ подделаю так, что никто не отличит.

В уме Келецкого блеснула, как вспышка, мысль, но он еще и сам не понял ее значения. Просто полюбопытствовал:

– А деньги ты смог бы подделывать? Банкноты, например, ценные бумаги? Ты ведь учился на гравера?

Степан усмехнулся:

– Этого я не пробовал! Но, думаю, дело не хитрое… Смог бы!.. Гляди-ка, вон наш человек идет!

Весь оставшийся день и всю ночь, даже когда он руководил выгрузкой с баркаса на подводу тяжелых штук шелка, Виктор неотступно думал о Степане, о его словах… Подделывать деньги! То бишь стать фальшивомонетчиком… Да ведь это и есть то самое дело, которое он искал, о котором мечтал! По-настоящему денежное дело! Келецкий даже улыбнулся, подумав о том, что оно «денежное» и в прямом, и в переносном смысле.

Он предложил Степану войти с ним в долю, и тот сразу согласился. Работа в тайной мастерской – дело скрытное, уединенное, как раз такое Степану и нужно. Любимое занятие вдали от людей, в одиночестве…

Виктор развил бурную деятельность, которая, впрочем, оставалась неизвестной его коллегам-контрабандистам. Он искал место под свою «фабрику», оборудование, людей. А на ловца, как говорится, и зверь бежит. В один из поздних вечеров, на квартире его подруги Наташи, которая официально зарабатывала себе на жизнь шитьем, а неофициально – кое-чем еще, раздался быстрый стук в двери. Она открыла, и в комнату вошел, а скорее, ворвался высокий, молодой мужчина в странной одежде.

– Ой, Гриша! – ахнула женщина. – Неужто бежал?

– Да уж, точно! – ответил тот бесшабашным тоном и расхохотался. – Не трясись, Наташка, про тебя они ничего не знают, не придут!

Но Наташа дрожала из-за другого: за занавеской в соседней комнате находился Келецкий. Он сразу понял, кто это пожаловал. Наташа не раз рассказывала ему о своем постоянном любовнике Григории. Красивый, грамотный парень служил унтер-офицером в лейб-гвардейском полку, но однажды в пьяной драке ранил сослуживца и был разжалован в рядовые. Это его невероятно обидело, и он дезертировал. Год скрывался, часто жил у Наташи, воровал, грабил и в конце концов попался. Месяца три назад очутился в местной этапной тюрьме. И вот – он здесь… Келецкий рискнул, вышел в комнату… Через пятнадцать минут он мирно сидел с Григорием и разговаривал. Тот и в самом деле сбежал из тюрьмы: раздобыл пилку, подпилил оконные перекладины, спустился по трубе… Часовой заметил его, только когда он уже перелезал через ограду, выстрелил, но промахнулся. Близкий лес и темнота помогли Григорию скрыться… Выслушав предложение Келецкого, беглец подумал и согласился. Ему и в самом деле нужно было на время затаиться, не показываться на людях.

Третьим членом группы стал человек по фамилии Савельев, которого Келецкий скоро стал звать Савелием. Он был предан Виктору, считая, что тот спас его. Был Савельев замешан в жестоком убийстве одного богатого человека и его служанки. Он дружил с дворником того дома, где жил богач. Они были земляки, и Савельев часто оставался ночевать у товарища после совместной попойки. В ту ночь дворник спросил его: «Хочешь разбогатеть враз? Вот здесь, на втором этаже, живет один миллионщик со старухой-служанкой. Убьем его и разбогатеем!» Савельев и сам не помнит, как очутился с дворником на черной лестнице, как звонили они в дверь, как им открыли на знакомый голос дворника. Сам Савельев не убивал, но помогал своему приятелю держать старуху, а потом оттаскивать убитых в глубь комнаты, обыскивать шкафы и сундуки… Дворник уже был арестован полицией, а Савельев прятался и страшно боялся ареста…

Степан изготовил всей команде поддельные документы, и скоро все они незаметно и бесследно исчезли из Ростова. Объявились в городе Курске, где Келецкий уже подготовил помещение на окраине города, а там установил печатную машину и прессовочную. Так началась их работа, так пошли в оборот первые фальшивые банкноты.

У Виктора Келецкого за годы работы в контрабандной организации установилась очень обширная и разветвленная сеть агентов. Ее-то он и использовал поначалу для распространения и продажи фальшивых денег. Но никто, ни один из этих агентов не знал, что имеет дело с Келецким – тем самым, неожиданно исчезнувшим. Это было ему совершенно ни к чему. Его в лицо знали лишь гравер Степан, прессовщик Григорий и печатник Савелий. Да еще один человек, через которого он и держал связь с агентами. Звали этого посредника Мирон Лапидаров.