Миссис Бендиго. Ну, я гляжу, нам чаю драного дадут в аккурат через сутки.

Мистер Толлбойс (нараспев, цитируя). «При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда о тебе вспоминали, о Сион!»[25]

Дороти. О, какой холод, какой холод!

Хрюкач. Ну все, чтоб мне до Рождества еще хоть раз тут эти звезды долбаные числить! Да я в завтрашний день выдеру свою койку, хоть бы из брюха у сволочей выдеру.

Проныра-Ватсон. Свой, говорит, сыскарь? Смит из «Летучего отряда». Иуда он летучая! Одно токо и могут, дьяволы, – повяжут ребятишек и на, судейский клюв, долбай их.

Рыжий. Ну че, пойду накапаю с бачка-то? Есть у кого медяк на кипяток?

Миссис Макэллигот (просыпаясь). О-хо-хо! Вся хребтина сломата! Езус свят, лавка ета прям поясницу впополам! А сон мне был, как бы я на постеле, и мне на тунбе чай поставлен с гренкой масляной. Ну, уж видать, не прикемарить до завтрева, пока не доберуся в читальную.

Папуля (высовывая голову из пальто, как черепаха из-под панциря). Об чем ты вякнул, малый? А, деньгу за воду? Ты это скок дороги топчешь, хвост кролячий? Деньгу за драный кипяток? Ты его выскуль, парень, выскуль! Не плати, коли можно наскулить, и не скули, коли спереть можно. Такое мое слово, я ж дороги топчу с мальства самого. (Скрывается в недрах пальто.)

Мистер Толлбойс (нараспев). О все вы, чада Божии!

Глухарь (поет). Эх, бури-бури…

Чарли. А кто тя сцапал-то, Проныра?

Живчик. Ой, Боженька!

Миссис Бендиго. Отвали, отвали! Во народ, прям как под заклад скамейку хапают.

Мистер Толлбойс (нараспев). О все вы, чада Божии, хулите Господа, хулите Его, поносите во веки вечные!

Миссис Макэллигот. Ето уж, знамо дело, завсегда на нас, которы католики нещастны, валят всяку обиду клятую.

Проныра-Ватсон. Смит, морда полицейская! «Летучий» у него отряд – гнида летучая! Нарисовал, как влезть, как брать чего, а там уж фараонов полно и взяли всех зараз. Я сочинил вот, пока в Черной Мэри тряслись:

Легавый Смит, он знает ребяток заметать,

А сам-то – … поганый, от меня передать.

Хрюкач. Эй, будет, что ли, этот долбаный чай? Давай, Живчик, ты ногу скорый, сбегай, приволоки побарабанить. Монету старой шлюхе не кидай. Похнычь, слезу пусти.

Мистер Толлбойс (нараспев). О сыны, дщери человеческие, хулите поносите Его!

Чарли. А этот Смит, видно, типчик крученый?

Миссис Бендиго. Я, девочки, скажу, что меня аж до сердца забирает. Вспомню только, что муж мой окаянный храпит под четырьмя перинами, а мне на площади околевать! Ух, паразит!

Рыжий (поет). «Счастливой парочкой…» Гляди, не слей, Живчик, с того бачка, куда сосиски ложены варить.

Проныра-Ватсон. Крученый, говоришь? Да рядом с им штопор навроде шила. В ихнем драном Летучем отряде нет такого, чтоб за десять бобов не сдал бабулечку свою на живодерню и не уселся б после на могилке чипсы хрумкать. Суки легавыя вонючие!

Чарли. Адская невезуха. И скок отсидок за тобой?

Рыжий (поет).

Счастливой парочкой

Идут ночной порой…

Проныра-Ватсон. Четырнадцать. Тебе такую карту не покрыть.

Миссис Уэйн. Что ж, он вас то есть и не обеспечивает?

Миссис Бендиго. Куда! Вот за каким вот гадом поганым замужем.

Чарли. А я девять раз адски попадался.

Мистер Толлбойс (нараспев). О Анания, Азария и Мисаил![26]

Хулите и поносите Его во веки вечные!

Рыжий (поет).

Счастливой парочкой

Идут ночной порой,

А мне одно-о-ой!

С разбитым сеердцем!..

Черт, три дня вродь бы щетину не скоблил, а ты, Хрюкач, рыло давно споласкивал?

Миссис Макэллигот. О-хо-хо! Коли етот парнишка чаю не притащит, у мене нутренность посохнет, как сельдь копченая.

Чарли. Не, ты запевать не годен, никто из вас. Слыхали бы, как мы с Хрюкачем в Рождество перед пивнухой заголосим «Доброго Вацлава-короля». Или псалмы адские. У парней в баре с нашей песни слеза фонтаном хлещет. А как, Хрюкач, мы с тобой, обалдевши, два раза в одну дверь-то колотились? Карга старая так орала – кишки свело.

Мистер Толлбойс (маршируя взад-вперед с воображаемым барабаном).

Тварь всякая, великая и малая,

Дыхание всякое, гнилое и усталое…

Биг Бен бьет пол-одиннадцатого.

Хрюкач (передразнивая бой часов). Ду-дум! Ду-дум! Еще тут часов шесть долбаных! Хрен дела!

Рыжий. Днем с Живчиком четыре бритвы в «Вулворте» стырили. Поскоблюсь завтра коло чертовых фонтанов, мыльца бы токо где стрельнуть.

Глухарь. Когда стювартом был в Восточном Пароходстве, два дня видал, как индийцы в ихних катамаранах черепах себе ловят океанских? во каких здоровенных, как стол целый.

Миссис Уэйн. Вы то есть ранее были духовным, сэр?

Мистер Толлбойс (останавливаясь). По чину Мельхисидека[27]. Но отчего же «ранее», мадам? Священник всегда священник. Hoc est corpus[28], фокус-покус. Хотя лишенный сана – круассана, как у нас принято выражаться, и накрахмаленный ошейник публично сдернут самим епископом.

Рыжий (поет).

Счастливой парочкой,

Идут ночной порой…

Слава те Господи! Живчик идет. Щас будет бесплатный розлив.

Миссис Бендиго. Когда до черта уж наждешься.

Чарли. А че, брат, вышло, что уволили досрочно? Обычные дела? Девушки из церковного хора сразу в дамки?

Миссис Макэллигот. Не сильно скор ты бегать-то, а, парень? Плескай уж, дай глотнуть, пока язык со рта клятого не отпал.

Миссис Бендиго. Отлезь, Папуля! Прям уселся на мой сахар!

Мистер Толлбойс. «Девушки» исключительно для благозвучия. Обыкновенные байковопанталонные силки на холостое духовенство. Куры церковные – украшательницы амвонов, начищательницы подсвечников, девицы старые, с летами все костлявее и безнадежнее. Особый демон им назначен: вселяется, как только стукнет тридцать пять.

Живчик. Сука старая кипятку не давала. Бегал, искал какого фраера, чтоб пенни выскулить на воду.