– Я сама видела! – зачастила служанка. – Ее нашли в самом углу парка. Там заброшенный винный погреб, целое подземелье. Правда, подходить близко побоялась. Но это точно была она, все так говорили!

– Прости… – и в карман ее передничка легла золотая монета.

Извинение за мою невольную грубость. Теперь их у меня оставалось всего четыре. Но что значат деньги в сравнении с той новостью, которую только что услышал? Кто? И зачем?! Наведя на столе порядок, служанка вышла, тихо притворив за собой дверь. Которая практически сразу же распахнулась, пропуская Клауса.

– Ты уже знаешь? – глядя на меня, догадался он.

– Это правда?

Существовала пусть и крохотная, но надежда, что случилось недоразумение.

– Увы, Даниэль.

– Ошибка исключена?

Ну скажи, что нет, ты же мне друг, в конце-то концов!

– Даниэль, это именно она. Она все еще здесь, так что…

Так что могу пойти и убедиться сам. Нет. Я хочу запомнить ее такой, какой видел в последний раз. Веселой, красивой, улыбающейся и смотревшей на меня так, что и без всяких слов становилось понятно, как она рада нашей встрече.

– Возможно, скажешь, кто это сделал?

Тогда я брошу тебя, великовозрастного сосунка, и посвящу столько времени, сколько потребуется, чтобы его найти. И убить. Кто бы он ни был и чем бы мне его убийство ни грозило. Рука непроизвольно сжалась в кулак так, что пришла боль. Найти и убить. Кто бы он ни был и чем бы ни грозило.

– Даниэль, пока неизвестно. Но есть надежда…

Ты бы мне лучше другую надежду дал.

– Клаус, что-то еще?

Если нет, оставь меня одного. И не говори мне сейчас ни слова об Армандо сар Торриасе, плевать я на него хотел!

Клариссу я все-таки проводил. Когда повозка с прикрытой холстиной телом и с просочившимися пятнами крови на месте лица выезжала из задних ворот, долго шел рядом, держа ее за руку. Было больно – я, одно имя которого заставляет бледнеть многих, не смог защитить Клариссу. И еще думал о том, что наверняка бы увел ее от мужа, если бы меня не останавливала собственная в сравнении с ней нищета. Во всяком случае, хотелось верить.

В тот же день, посчитав больше невозможным находиться в доме сар Штобокков, я переселился на постоялый двор. Благо цены в провинциальных городах всегда радовали. Комната оказалась достаточно уютной, а при дворе имелись стойла, где нашлось место и для Рассвета. Теперь только и оставалось, что дождаться развязки истории с сар Торриасом. И еще уповать на то, что местной полиции удастся напасть на след убийцы.

Так прошло два дня. Больше других задержке в пути радовались фельдъегеря, ведь вся их служба – вечная спешка. Наемники Курта Стаккера, встав палаточным лагерем в перелеске недалеко от Версайского тракта, в общем-то, тоже не роптали. Возмущались мужчины из окрестностей, чьих жен, невест и дочерей они усиленно атаковали с известной целью. Сам Стаккер появлялся в лагере каждое утро, чтобы вечером вновь отправиться с визитом к вдовушке, с которой умудрился познакомиться в первый же день по прибытии в Брумен. Корнелиус Стойкий со своей ученицей Сантрой нашли приют в Доме Милосердия, благо их повсюду имеется достаточное количество. Все верно, у Пятиликого слишком много своих дел, чтобы заботиться о здоровье каждого человека, и потому Дом Милосердия взял такую обязанность на себя.

Проезжая на Рассвете по улицам Брумена или гуляя по ним пешком, я внимательно всматривался в лица прохожих. Почему-то уверенный в том, что обязательно опознаю убийцу Клариссы. Мне довелось увидеть множество смертей, часть из них случилась из-за моей руки, но ни одна не тронула меня так сильно. Война, мор, болезнь, несчастный случай, но не подлое убийство молодой женщины, которая даже не познала радость материнства.

– Рассказывайте, Клаус, рассказывайте!

С того времени, как поселился на постоялом дворе, я видел молодого сар Штраузена несколько раз. К своим обязанностям секунданта он отнесся со всей серьезностью и, по-моему, даже спал с лица. Ну и каково это, впервые почувствовать на себе ответственность?

– Все окончательно определилось. Дуэль состоится завтра, в восемь утра. В местечке, которое местные называют Плотиной. Она действительно когда-то там существовала, перегораживая один из притоков Брумы. А он, в свою очередь, наполнял крепостные рвы. Затем необходимость в них отпала, как отпала нужда и в самой крепости.

«Клаус, ты мне еще парочку связанных с ней легенд расскажи! О какой-нибудь несчастной влюбленной парочке, которая там утопилась, чтобы навсегда быть вместе. Или о найденном древнем кладе, который обнаружили на дне реки после того, как вода ушла».

Вероятно, я позволил себе поморщиться, поскольку он сразу же начал говорить по существу:

– Нашу сторону будет представлять достаточное количество людей, чтобы им даже в голову не пришло делать глупости. – И после моего требовательного взгляда, поморщившись, добавил: – Еще раз даю тебе слово, что не стану ввязываться ни при каких обстоятельствах. А теперь, может быть, наконец-то выслушаешь, что представляет собой противник?

Теперь придется. Когда все решилось с местом и временем.

– Так вот, Армандо сар Торриасу двадцать семь лет от роду, и он местный уроженец. Левша, предпочитает шпаги, по рассказам, очень быстр и к тому же владеет секретной техникой «арстронге». Ну и чему ты улыбаешься, Даниэль?

Ты знаешь, я и сам когда-то мечтал ею овладеть. Пока не выяснилось, что таковой школы попросту не существует. Всего школ три. Нет, на самом деле куда больше, но все они ведут истоки именно от них. У каждой есть свой великий прародитель, который посчитал, что придумал нечто новое. Причем лучшее из того, что когда-либо существовало, существует сейчас или будет существовать в будущем. Полностью убежден, кто-нибудь способен создать в фехтовании действительно что-то революционное. Как только научится сгибать локти и колени в обратную сторону, делать головой полный оборот и передвигаться на одной ноге так же быстро, как и на двух. Сразу же!

А пока все школы если и отличаются друг от друга, но не разительно. Поскольку основой у всех является закон степеней свободы тела, который включает все. В том числе отсутствие глаз на затылке.

– «Арстронге» его обучил мастер, который жил в поместье близ Брумена, и Армандо был единственным учеником. Но с той поры сар Торриас успел побывать где-то далеко на юге, чтобы овладеть чем-то еще, в сравнении с чем даже «арстронге» лишь детские игрушки.

Клаус, от кого ты набрался всех этих россказней? Таинственные техники, великие загадочные мастера, которые не берут в ученики кого попало…

– Хочешь вина? – предложил я, чтобы перебить полет чьей-то фантазии, которую сейчас передавал мне сар Штраузен.

Его у меня много. Госпожа сар Штобокк, узнав, где я остановился, отправила две дюжины бутылок вина. Того самого, которое привело меня едва ли не в полное восхищение.